Двести лет назад петербургский театр серьезно отличался от того, что мы видим сегодня. Искушенный зритель моментально оценивал и качество постановок, и уровень игры актеров. Попасть же в храм Мельпомены было гораздо сложнее, чем в наши дни, а места распределялись в зависимости от социального положения зрителя.
Куда смотрит публика?
Театральные здания на рубеже XVIII-XIX вв. располагались на Царицыном лугу (Марсово поле) и на территории современного Екатерининского сада - там, где сегодня находится Александринский театр. Последний, кстати, являлся самым демократичным из всех - посещали его не только чиновники и офицеры, но и простой народ.
«Уже в 40-е годы на верхние ярусы зрительного зала Александринки действительно были вхожи простые люди - для них продавали вполне доступные по цене билеты, - рассказывает научный сотрудник Музея театрального и музыкального искусства Дарья Рыбакова. - Например, Некрасов писал о тамошней публике: «Какое изумительное разнообразие, какая пестрая смесь. Воротник сторожа, борода безграмотного каменщика, красный нос дворового человека, зеленые глаза вашей кухарки, небритый подбородок выгнанного со службы подьячего…».
Возможным это стало благодаря разнице в стоимости входных билетов. Далекие от сцены оценивались недорого за счет высоких цен за ложи и партер. В каждом театре имелась ложа для монарха, и близкие к ней кресла могли позволить себе только дворяне и высшие чиновники. Кстати, ложи выкупались полностью, приобрести одно место было невозможно. Арендовались они целым семейством и, как правило, на сезон: в любое время члены фамилии могли приехать на постановку. Например, у Александра Сергеевича Пушкина был абонемент на пьесы русских авторов.
Партер тоже ценился. Обычно там устраивались чиновники и офицеры, а вот дамы до 1860-х годов здесь садиться не рисковали. Причин несколько. Например, в то время свет в зале полностью потушить не удавалось, так как освещавшие его масляные лампы гасились с трудом, да и не было такой идеи. Появилась она тогда, когда подоспела техническая возможность - электрическое освещение. Пока же красавица в открытом платье оставалась у всех на виду.
«Театр XIX века - место для общения, и не всегда взгляд зрителя был направлен исключительно на сцену, - объясняет Дарья Рыбакова. - Театралы рассматривали друг друга, а из лож на партер открывался отличный вид. Считалось неприличным девушкам того времени показывать эмоции, а постановка могла рассмешить или растрогать даму, что тоже не осталось бы незамеченным».
В кругу семьи, в ложе девицы чувствовали себя более защищенными, но взгляды кавалеров настигали их и там. Кстати, прийти на представление юные девушки могли только в сопровождении матери, отца, замужней сестры, тетки, подруги.
Женатого или свободного мужчину легко определяли по месту в зрительном зале. Партер и бельэтаж занимали представители сильного пола, как правило, не обремененные узами Гименея или детьми. Театр становился неплохим местом для того, чтобы подыскать кандидаток на роль супруги. В перерывах, а то и во время постановок, в нем назначали свидания. А проходили встречи в аванложах.
Бриллианты - снять!
Для малоимущих зрителей дресс-кода, как такового, не существовало. Сидели они на верхних ярусах, на скамеечках, и с посетителями бельэтажа не пересекались. Входы разделяли бедных и богатых еще на улице. Отголоски этого по сей день сохраняются в Александринском театре, где на каждом ярусе расположены гардеробы, ведь перейти с верхнего этажа в партер невозможно. Однако комнаты для того, чтобы раздеть гостей, были не во всех театрах Петербурга. Например, нередко зрители бельэтажа снимали верхнюю одежду в аванложах.
Другое дело - завсегдатаи лож и партера. В свет они выходили в вечерних нарядах. Но главное было не переборщить - чтобы не затмить императрицу. Сохранилась история, которую поведала одна из княжон Мещерских. Однажды ее родители сидели в ложе, и на старшей Мещерской сверкали роскошные бриллианты. Вскоре приехала вдовствующая императрица Мария Федоровна. В антракте к ним заглянула фрейлина и, вежливо сообщив, что императрица не надела свои украшения, прошептала: «Такие бриллианты, как у вас, сегодня в театре очень нежелательны». Снять их княгиня не могла (декольте без украшений - неприлично!), и ей пришлось уехать в середине спектакля.
Кстати, Александринский театр особой любовью императоров не пользовался - как правило, они посещали Михайловский, а последние монархи и вовсе отдавали предпочтение балету и опере. Однако у Николая I, который считался большим поклонником актерского искусства, там имелась не только императорская ложа, в которой не было возможности появляться незаметно, но и личная. Неудобство наблюдения за постановками (расположена на уровне сцены, вид на подмостки сбоку - Ред.) компенсировалось тем, что император в ней был совершенно незаметен. И мог находиться здесь в любой компании. Кстати, после 1881 года в Александринке сделали отдельный вход для монархов, где имелись их личные буфетные, туалетные комнаты и гардероб.
Что роднит «Сват Гаврилыча» и «Ревизора»?
В 1830-е годы считали, что театр - это важнейшая инстанция для решения жизненных вопросов. Доходило до того, что у зрителя было ощущение, что настоящая жизнь на сцене, а сама реальность всего лишь копия театра.
«Театр в большей степени был клубом - люди ходили туда общаться, но и разбирались в постановках очень хорошо, - добавляет искусствовед. - Еще бы: один и тот же спектакль зритель мог увидеть не один раз, особенно если у него был абонемент. В России режиссура (кроме Станиславского) появляется только в XX веке. До этого же на сцене царил актер, именно он продумывал роль и был гораздо свободнее в игре, чем сейчас.
Спектакли в Императорских театрах шли каждый день, кроме выходных и церковных праздников. Также не работал театр и летом - на этот период актеры часто нанимались в провинциальные антрепризы».
Надо сказать, что театральное искусство в Петербурге всегда пользовалось популярностью, и прийти перед сном на постановку было обычным делом. А посещение вечернего спектакля - частью дворянского быта.
Привычного нам правила: «один вечер - один спектакль» в театрах царской России не существовало. В день показывали по три постановки - одну крупную и пару небольших пьес или водевилей.
«Это не значило, что на них было обязательно идти всем, - говорит Дарья Рыбакова. - Такие инсценировки давались для съезда и разъезда публики. И зритель мог прийти и покинуть зал в то время, когда ему удобно. Можно ли это считать неуважением к театру? Едва ли. Также не воспринимались, как что-то некультурное, разговоры вполголоса во время представления».
Да и сам спектакль представлял из себя совсем не то, что сейчас. Например, в апреле 1836 года состоялась премьера «Ревизора»: на афише обозначено - «Ревизор», а дальше «Сват Гаврилыч, или Сговор на яму». Какое отношение «Гаврилыч» имеет к «Ревизору»? Никакого. Просто спектакль показывался не один, а в сопровождении водевиля.
Кстати
Репертуар в театрах прошлого был невероятно разнообразен - новые спектакли появлялись гораздо чаще, чем в наши дни - почти каждую неделю. И как в таких условиях актер мог выучить текст? Спасали суфлеры. Однако не стоит забывать и об излюбленных зрителями пьесах. Так, «Ревизор» игрался на подмостках петербургских театров десятилетиями.
Бесплатный Петербург. 7 самых интересных и познавательных мест 
Коробочка - бизнес-леди? Актриса Анна Ковальчук о новой трактовке Гоголя 
Спектакли при бомбежках. Театр музкомедии работал все дни блокады 
Главное в театре – неравнодушие. Валерий Фокин об экспериментах и зрителях