Обстановка на российско-финской границе, связанная с проблемами беженцев, продолжает оставаться напряжённой. Немало сложностей и в отношениях с прибалтийскими странами. Там тоже заявили, что думают над запретом въезда со стороны РФ. Для Санкт-Петербурга и Ленобласти, которые являются приграничными регионами, эти вопросы стоят особенно остро.
Как сложилась такая ситуация? Отчего Финляндия, с которой ранее были добрососедские отношения, рвёт их даже в ущерб себе? Почему в Эстонии, Литве, Латвии русские сегодня чувствуют себя людьми второго сорта? И сможем ли мы оставить вражду и найти общий язык? Своей точкой зрения с spb.aif.ru поделился президент Российской ассоциации прибалтийских исследований, доктор экономических наук, профессор СПбГУ Николай Межевич.
Снова «железный занавес»?
Елена Данилевич, SPB.AIF.RU: Николай Маратович, на данный момент (5 декабря) финны закрыли все наземные пункты пропуска на границе с Россией. Официальная причина – якобы наплыв беженцев. А на самом деле?
Николай Межевич: На самом деле финны в отношениях с Россией пошли радикальным путём. Перекрывают границы, копают рвы, строят огромные заборы с колючей проволокой. Проблема с беженцами, конечно, есть, но не настолько, чтобы они дестабилизировали обстановку в стране, как утверждают местные власти. По финским законам, если человек пересёк линию государственной границы, он имеет право просить убежище. Однако рассмотрение ходатайства – длительный, сложный процесс и громоздкая бюрократическая процедура. Более того. Нет никакой уверенности, что финская судебная система признает угрозу жизни и здоровью заезжего жителя Сомали и на этом основании даст ему статус беженца на территории Европейского Союза. Скорее всего, последует отказ, затем апелляция, ещё один отказ и в конечном итоге депортация.
– Кто больше всего пострадал от «железного занавеса», так это обычные люди. Родители на Новый год, Рождество не увидят детей, бабушки – внуков. Гуманизм не учитывается?
– Конечно, нет. Сегодня политика Финляндии полностью укладывается в директиву Европейского Союза. А она предусматривает ограничение всех бытовых контактов с Россией, вплоть до посещения нашей страны в связи со смертью близкого родственника. Так называемые гуманитарные основания. Причём это относится ко всей линии границы, начиная с Норвегии, которая формально не входит в ЕС, и заканчивая границей с Литвой и Польшей в Калининградской области.
– Но откуда столь жёсткий подход? Ведь нарушаются права человека, которыми всегда так гордились на Западе.
– Обострения случались и раньше, но они были эпизодическими. Между нашими странами действовал договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи, который Советский Союз и Финляндия подписали в 1948 году. Дружили приграничные города, а между Хельсинки и Петербургом, как мы хорошо знаем, была прямая связь. А когда есть взаимодействие пограничных, таможенных органов, дипломатических миссий, проблема легко устраняется. Но когда сегодня финская сторона говорит, что здесь, на востоке, вообще не люди, какие могут быть отношения? То есть Финляндия сама прекратила все контакты, сознательно пошла на обострение. Антироссийская риторика в стране становится всё более агрессивной. История уже не раз показывала, что ни к чему хорошему это не ведёт, но, видимо, наши соседи плохо усвоили её уроки.
– Результатом таких недружественных шагов стал рост безработицы в Финляндии, волна банкротств крупных компаний. Почему в Суоми рвут давние связи с Россией даже в ущерб себе?
– Если вся Европа ведёт такую политику, то почему мы должны требовать от финнов, чтобы они были умнее? Да, они идут по пути разрушения взаимовыгодных хозяйственных связей, «стреляют в ногу» своей экономике. На юго-востоке Финляндии уже сейчас серьёзные проблемы. Видимо, им необходимо дойти до уровня середины 30-х годов прошлого века, наращивания напряжения на границе. Только потом начнётся отрезвление. К сожалению, всё говорит о том, что это произойдёт не сейчас, а гораздо позже.
Точка невозврата?
– Не менее напряжённые отношения у нас и со странами Прибалтики. Русских там постоянно притесняют, официально считают «негражданами», сносят памятники советским воинам. Чем вызвана такая агрессия?
– С государствами Прибалтики сегодня пройдена точка невозврата. В детском саду в раскрасках фразы на русском заклеиваются, а книги, написанные языком Пушкина и Толстого, повсеместно уничтожаются. И костров из книг на улицах Таллина, Вильнюса, Риги нет не потому, что боятся ассоциации с фашистской Германией. Всё проще: нельзя нарушать «зелёные» квоты на углероды, установленные Европейским Союзом. А так бы сжигали.
Надо называть вещи своими именами: речь о геноциде нетитульного населения. Сегодня там прямо говорят, что русские в Прибалтике – это евреи в Германии в 1930-е годы, когда к власти пришли нацисты. Сравнение жёсткое, но отражает реальное положение дел. Осталось только одно, что отличает современные режимы в Эстонии, Латвии и Литве от фашистской Германии образца 1936–1939 гг. – отсутствие публичных расправ на улицах. Всё остальное уже достигнуто, что можно сломать – сломано. И то, что мы сейчас наблюдаем на Украине, тоже происходит во многом из-за знакомства украинских властей с прибалтийским опытом. Там давно на русском, английском, украинском подготовлен целый багаж методичек по переписыванию истории, подробно рассказывается, как надо работать. Соответствующие структуры в Прибалтике даже гордятся, что задолго до 2022 года все свои рекомендации по реконструкции исторической памяти передали «побратимам».
– Но ведь есть и есть альтернативные точки зрения. Почему они не слышны?
– Немало людей в Прибалтике думают по-другому. Свою позицию не раз высказывали авторитетные политики, которые занимались международными отношениями в 1990-е, «нулевые» годы. Но сегодня они либо преследуются властями, либо находятся в глубокой изоляции, либо просто предпочитают не вступать в дискуссии. Замечу, что когда территория советской Эстонии, Латвии и Литвы была оккупирована войсками фашистской Германии, там продолжали преподавание в школах на русском языке. Конечно, портреты вождей в классах поменяли, о Маяковском и Гайдаре не рассказывали, но классику – Лермонтова, Достоевского – продолжали изучать. В современной Прибалтике борьба с русской культурой, речью идёт повсеместно. В Эстонии выкорчёвывают даже относительно нейтральные памятники, относящиеся ко всем периодам российской истории. В буквальном смысле ко всем, а не только событиям после 1917 года.
– Примечательно, что бизнес, пусть с ограничениями, всё равно ведётся. Премьер Эстонии, например, не раз оправдывалась, почему компания её мужа продолжает перевозить грузы в Россию. Прибыль превыше всего?
– В условиях рыночной экономики бизнес старается дистанцироваться от политики. Причём это относится не только к эстонским, но и отечественным фирмам. Ведь компания мужа эстонского премьера торговала в России с конкретными организациями. Их владельцы, думаю, хорошо знают своих партнёров. И если бы не журналистское расследование, всё так и продолжалось. Подобных примеров немало.
«Ну, погоди!»
– Уже трудно представить, что не так давно мы активно дружили. Из Петербурга на выходные ездили в Таллин и Ригу. Почему настолько быстро всё изменилось?
– Хорошо помню, что 1990-е в нашем посольстве в Таллине в одной из комнат стоял железный шкаф. Его полки постоянно пополнялись папками с новыми договорами, протоколами, подписанными с органами власти Эстонии. Не раз приезжал туда и видел, что ещё пару папок добавилось, и ещё. Был даже договор о двустороннем признании дипломов о высшем образовании. В XXI веке начался обратный процесс. Шкаф остался тот же, а число папочек уменьшалось. Думаю, сейчас этот шкаф списан совсем, за ненадобностью. А ведь было очень серьёзное продвижение. В декабре 1992-го мы подписали на уровне правительств двух стран соглашение о жизнеобеспечении сопредельных территорий. Готовился аналогичный документ, предусматривающий контроль и техническое обслуживание приграничных сооружений.
Кстати, эти сооружения остались, в СССР строили на века, в том числе плотину Нарвской ГЭС. Шокирует, что сегодня такой важнейший стратегический объект обслуживают по частям. Одну половину – эстонские специалисты, другую – российские. И не хочется даже думать о масштабе проблемы, если не дай Бог что случится.
– Тем не менее, и в таких условиях надо искать выход, помогать нашим соотечественникам, живущим за рубежом. Другой вопрос, как это сделать?
– Я вижу два направления. Одно нацелено на внешние связи, другое касается средств массовой информации. Кстати, снова хотел бы отметить, что немецкие оккупационные власти в 1941–1944 гг., особенно в Литве, продолжали выпускать информационные издания на русском. А сегодня в этой стране обсуждается закрытие последних электронных СМИ, которые говорят о России. Абсурд, но если человек в Риге подключает российское телевидение, он уже по факту государственный преступник, даже если смотрит «Ну, погоди!» Сразу вопрос: почему это он радуется приключениям Зайца и Волка, ему что, Голливуда мало?
Поэтому для получения правдивых сведений надо использовать как старые, так и новые методы. В Белоруссии, например, развёрнуто вещание на Польшу пока в формате УКВ. В Эстонии некоторые официальные лица высказывают свою точку зрения в Telegram-каналах. Надо этим воспользоваться. Также важна наша координация в социальных сетях. Нужно подумать и о профильной общественной организации, которая займётся именно балтийским направлением.
– Как вы думаете, сможем мы когда-нибудь помириться?
– Конечно. Отношения со странами Прибалтики улучшатся. Но, к сожалению, не в ближайшей перспективе.
