«А если ты слабых обидеть не прочь, то, значит, в душе твоей черная ночь. Две силы есть в мире — зло и добро, и каждый из нас выбирает одно. Хочу для России защитником быть: надежным и смелым, как прадеды, деды, которые сделали все для победы», — такие вот стихи собственного сочинения (здесь они приведены не полностью. — Е. П.) читал на смотре самодеятельности тринадцатилетний Сергей из Второй роты. На вопрос, пишет ли он исключительно патриотические произведения, ответил: «Разные есть, про свободу, про любовь». — «Поэзия и военное училище — совместимы?» — «Если ты военный, то это не значит, что должен быть без души».
Сергей приехал учиться из Оренбургской области, в Петербургском суворовском он уже полгода: «Сначала тяжело было привыкать к распорядку, но сейчас освоился, здесь неплохо, офицеры нормальные. Вот учителя строже спрашивают, чем на гражданке. Но это для нас же лучше — там филонили, а здесь — попробуй! Будем знать побольше». Выводы о своей жизни в училище Сергей делает философские: «До меня терпели, я тоже буду терпеть».
…На сцене Вторая рота — все в парадной форме — дружным хором выводит: «Так что, аты-баты, мы теперь солдаты». За колоннами готовятся к выступлению мальчишки в широченных футболках, кедах и шапочках. «Мы покажем американский брейк-данс, — с энтузиазмом рассказывает суворовец. — Сами танец поставили, подобрали музыку. Нас вот четверо из второго взвода, единомышленников, а вообще нам все время говорят, что мы должны быть, как одна семья. Смотрели сериал «Кадетство?» Вот детский сад! Неправду показывают. Я тут на свою кровать присел, майор увидел, заставил 400 раз приседать. А там они на кроватях сидят, даже лежат! 400 — это слишком? Почему? Мы и по 500, и по 700 приседаем. Ну, раз проштрафился, это нормально. У меня отец — военный, я с семи лет мечтал в Суворовском учиться. А потом думаю в Военно-медицинскую академию поступать.
Хочется ли иногда все бросить — и на гражданку? Случается. Но те, кого отчислили, жалеют. Там нечего делать, на гражданке. Отчисляют у нас за курение, за драки, за двойки».
В храм — всей ротой
На великой вечерне в храме Иоанна Крестителя стоят суворовцы и преподаватели. Замечательно поет хор, но пока не училищный, а приглашенный. Храм отреставрирован и действует
всего несколько лет, раньше здесь был читальный зал. Старинные иконы, хоть и не представляли особой ценности, были переданы в Русский музей, который не спешит с ними расставаться. Приходится заказывать новые иконы. Так, после службы освящались две новые — апостолов Петра и Павла.
В церковь ходят добровольно. По словам настоятеля протоиерея отца Александра, почти все ребята крещеные. Некоторые крестились уже здесь, в училище. Сотрудники, кстати, тоже. По воскресеньям суворовцы исповедуются и причащаются. Понятно, что священник, которому открывают душу, как никто другой имеет представление, какая молодежь подрастает. На просьбу ее охарактеризовать отец Александр, после паузы, лаконично говорит: «Это НОВОЕ поколение».
«Здесь так строго»
Как и в школе, в училище есть родительские комитеты. Одна из мам рассказывает: «Мы смотрим, как они живут, следим за чистотой, если ребята обращаются с проблемами, пытаемся их решить. Собираем ли деньги, как это принято в школе? Никто не заставляет, но мы же понимаем, что нужно помогать, здание-то старое.
Сына мы отдали в училище, чтобы ребенок стал самостоятельным, ответственным, чтобы знал, что он живет в великой России, что это его страна. Такие патриотические понятия здесь прививают.
Каждый день стараемся сына навещать. На воспитателей и товарищей он не жалуется — дедовщины, слава Богу, нет. Я и с другими ребятами об этом разговаривала — плохого пока не слышала. По выходным ребенка отпускают домой, но только в том случае, если нет двоек и замечаний. Поэтому он старается, нам не надо его подгонять. Как насчет питания? Ропщет изредка, все-таки не мамино, но мы его подкармливаем. Самое трудное для него в этот первый год — казарменное положение и физические нагрузки. Сейчас вот надо 16-килограммовые гири таскать, нашему пока не под силу.
…Мы не думали, что здесь так все строго. Пока не очень понимаем уровень преподавания — выше ли он, чем в обычной школе?
Парашют и мазурка
Серей Пронин и Илья Назаров — третьекурсники, выпускники. На груди у каждого — значок с изображением парашюта.
«Прыжки организовали наши офицеры, прошедшие «горячие точки», — рассказывает Сергей. — Пока прыгнули только по одному разу — добровольно. Страшно, в общем, не было, наши наставники так говорят: первый раз — мало понимаешь, второй — страшно, а потом уже нормально. После прыжка появилась большая уверенность в себе — ты это сделал! Вы говорите — экстрим? Дело не в экстриме, а в том, что неизвестно, где будешь служить, может, в горячую точку попадешь. Нам много об этом рассказывали офицеры, прошедшие Афганистан, Чечню. Конечно, страна их недостаточно оценила, вспоминают только по праздникам. Один офицер 12 лет воевал в горячих точках, за это ему полагается добавка к пенсии 470 рублей. Но все равно я считаю, что защита Отечества — нормальная мужская работа. Сам этого хочешь, никто же не заставляет».
Илья: «Мне мама так говорила, когда я в училище поступал: «Зачем тебе это надо? Есть дяди с большими животами, которые носят большие золотые перстни. И ты за них будешь воевать?» Я ответил — мама, я не за них, я за тебя».
…Накануне Дня защитника Отечества, 22 февраля, в Мальтийской капелле состоится бал суворовцев и воспитанниц Вагановского училища. Сергей и Илья попали в число еще двадцати суворовцев, которым — на глазах всего честного народа — предстоит пройтись с партнершей в полонезе, станцевать вальс, мазурку, польку. Каждый вечер приходится репетировать по два с половиной часа. Суворовцы в один голос признаются: «Станцевать мазурку — это труднее, чем с парашютом прыгнуть!»
Чужие и свои