В ПАМЯТЬ о наставнике в Петербурге в эти дни проводится футбольный турнир, в котором принимают участие болельщики «Зенита» из разных стран. Вспоминают о Садырине и в Москве — ведь часть его жизни была отдана ЦСКА. Не слишком длинной, увы, жизни: 1 декабря 2001 года Павла Федоровича сразила болезнь.
Накануне дня рождения тренера с нами встретилась его супруга Татьяна САДЫРИНА.
— Татьяна Яковлевна, как обычно отмечаете такие даты?
— Когда Павел Федорович был жив, всегда что-нибудь придумывали. Например, в последний день рождения друзья и родственники подарили мужу аквариум. Он ведь рыбак. Договорились так: каждый принесет для аквариума свою рыбку. Так к вечеру аквариум и наполнился. Павел Федорович посмотрел на него и сказал: «Ну, теперь можно и на рыбалку не ходить». А на один из юбилеев мы с сыновьями сделали для него фотоальбом, куда вклеили фотографии разных лет.
— Друзей у Садырина было больше, чем врагов?
— Конечно! Ну, какие враги?! Павел Федорович человек был резкий, но отходчивый, долго обиды не держал. Поэтому у него друзей было больше — и почитателей, и болельщиков. Знаете, если «Зенит» играет в Москве с какой-нибудь командой, я иду на Кунцевское кладбище, потому что знаю: там будет или буклет, или флажок, или шарфик «Зенита». Зенитовские болельщики Павла Федоровича не забывают.
Уволили у мусоропровода
— Вы смотрите сейчас футбол?
— Конечно.
— За кого болеете — за «Зенит» или ЦСКА?
— (Смеется). Мне очень сложно. И в «Зените», и в ЦСКА все поменялось с тех пор, как Павел Федорович там работал. Мы до сих пор дружим с семьей Юрия Семина, поэтому сейчас я болею за «Локомотив», в котором Семин занимает должность президента.
— А как думаете, какая команда была ближе Павлу Федоровичу?
— Не знаю. Вот если бы вы спросили, какой город ему был ближе, я бы ответила: Питер. Все-таки «Зенит» — первый клуб, с которым он добился серьезного успеха. В ЦСКА он больше работал, выиграл с ним чемпионат, Кубок СССР. Но в Питер мы всегда ездили с удовольствием. И когда в 1994-м Анатолий Собчак позвал Садырина поднимать «Зенит» из первой лиги, мы думали, что едем сюда надолго. Но, увы, судьба распорядилась по-другому…
— Что тогда, в 1996-м, за некрасивая история случилась с увольнением Павла Федоровича из «Зенита»? Рассказывали, что приказ Садырину вручили чуть ли не в подъезде дома?
— Точнее, копию приказа — она до сих пор у меня хранится. Документ, действительно, вручили Павлу Федоровичу в подъезде. Там было два пункта. В первом Садырину объявляли благодарность за высокие достижения, во втором — сообщали о том, что он уволен с поста главного тренера «Зенита». Это было под 7 ноября. Павел Федорович куда-то выходил из подъезда, на лестничной площадке появился человек из «Зенита» и там же, рядом с мусоропроводом, передал ему эту бумагу. Садырин вернулся домой, сказал: «Вот, смотри, меня уволили». Больше встреч с представителями «Зенита» не было. Все это как-то не по-человечески. Да и непрофессионально. Если человека приглашают и увольняют, так ничего и не объяснив…
— Как он это перенес?
— Тяжело. Да и как такое перенести? На совете директоров «Зенита» ведь Садырина выслушали, сказали ему: «Мы подумаем над вашими предложениями». А потом взяли и уволили. Тогда Павел Федорович попал с сердечным приступом в больницу.
— А Питер встал на его защиту…
— Да. Тогда были какие-то демонстрации. Еще говорили, что Садырин все это организовал… Но это просто смешно слушать. Садырин не мог ничего такого организовать, это вам подтвердит любой, кто его знает.
Характер был жесткий
— Еще один стресс Садырин получил, работая в сборной России.
— Конечно. Трудное было время. Тогда, в 1993-м, игроки сборной подписали письмо с требованием освободить Садырина с поста главного тренера. Но уже сейчас ясно, что акция была организована кем-то «наверху». Игроки здесь ни при чем. И направлено все было не против Павла Федоровича. Шла какая-то возня вокруг сборной. Некоторые «подмахнули» письмо, даже не предполагая, чем это все может закончиться. «Отказники» были серьезными футболистами. Павел Федорович был вынужден уговаривать их, так как думал прежде всего об интересах сборной. Помню, Садырин, его помощники Игнатьев и Семин часами обсуждали ситуацию, перезванивались, спорили. Это был ужас! Не знаю, как они все это выдержали.
— Садырин не думал бросать сборную?
— Нет, что вы! Хотя многие предлагали. Говорили Паше: ты должен уйти. Он спрашивал: с какой стати? Я, мол, еще недавно был хороший, а потом вдруг стал плохой? Никакой вины за собой он не чувствовал, решил идти до последнего. Он, вообще, любое дело старался доводить до конца.
— Почему ему так не везло?
— Характер у Садырина был жесткий. Но по натуре он работяга, а не политик. Не хватало ему, в отличие от многих других тренеров, гибкости, умения интриговать. Садырин работал, работал, работал… Когда ему давали работу, он добивался хороших результатов, все было прекрасно. А когда его пытались втянуть в какие-то интриги, заканчивалось плачевно. Прежде всего для него самого. Павел Федорович ведь мог сказать резко. Я его осаждала: «Паша, лучше бы ты помолчал». Он: «Ну да, лучше бы. Но не смог».
— Опубликовать дневники мужа не собираетесь?
— Да как-то все не соберусь. Пока с семьей думаем. Может, время не пришло, может, мы еще не созрели.
— Если бы не все эти передряги, как считаете, Павел Федорович, еще пожил бы, поработал?
— Говорят же, что все болезни от стрессов. Для него самым большим ударом был все-таки не чемпионат мира по футболу, а то, как с ним поступили в Питере, городе, который он считал родным. Такого Садырин никак не ожидал.
— Питер Садырина породил, Питер, получается, его и «убил»…
— Можно и так сказать. Он просто представить не мог, что с ним так поступят. Но все равно, я думаю, болельщики «Зенита» до сих пор относятся к Павлу Федоровичу хорошо. Все-таки он немало сделал для команды.
Анатолий Тимощук: «В Мюнхен возьму повара и массажистку» 
Лев Додин: Бог учил нас не толерантности, а любви 
Георгий Полтавченко: «Служить Отечеству и Петербургу»