Он устанавливал отреставрированного ангела на шпиль Петропавловской крепости и кораблик - на Адмиралтейство, «зажигал» маяки на Балтике. Вернул кресты на Смольный и Казанский соборы, антенны правительственной связи на здание СЭВ в Москве. Участвовал в спасении парома «Эстония» и полярников с дрейфующих станций Северного полюса. Несколько сотен рыбаков с оторванных льдин ему лично обязаны жизнью!
Посадить машину с выключенным двигателем, летать в дождь, туман и ветер для пилота 1-го класса, Заслуженного пилота России Вадима Базыкина не проблема. На его счету уникальные операции. Что это, постоянная жажда адреналина, желание быть всё время в эпицентре событий?
Три порока
- Сам удивляюсь, - улыбается легендарный лётчик. - Если серьёзно, мне нравится такая жизнь, когда всё время кому-то нужен, когда постоянно рискуешь ради кого-то. Жить ради людей гораздо сложнее, чем однажды умереть за них героем.
- "АиФ-Петербург": Вы как-то говорили, что у нашей авиации «три порока»: старая техника, кадры и замалчивание проблем. Судя по всему, искоренить их удастся не скоро?
- Вадим Базыкин: В авиации дела плохи, хотя с высоких трибун утверждают, что всё хорошо. Прежде всего надо прекратить врать, говорить о том, что у нас лучшая авиация в мире, эффективная методика обучения пилотов. Всё это действительно было лучшим - только у старших братьев и отцов. Сегодня смены лётному составу нет, просто провал молодых мозгов. В итоге надо думать уже не о том, как вырастить грамотных специалистов, а где взять для этого учителей. Беда и с современным оборудованием. За новыми корпусами часто старая начинка, стыдно видеть такие машины на пафосных шоу.
- "АиФ-Петербург": У нас же есть отличные вертолёты МИ-26 и МИ-8. Да и вы утверждали, что МИ-8 - один из лучших в мире, брэнд, как автомат Калашникова.
- В. Б.: Пока это единственная модификация! Мы всё ещё живём идеями предыдущих поколений, а где развитие, модернизация? Сейчас, например, идёт неприкрытая война электроник и надо срочно менять авионику. То, что у тебя мощный истребитель или ракета, ещё не факт, что всё в порядке. Главное, попасть этой ракетой в цель! Или что толку в вертолёте, если на нём не стоит система, способная обеспечить безопасную посадку в тумане или снежном вихре? Однако государство боится признавать эти проблемы. К 2014 году обещают «прорыв» и надо использовать шанс остаться на рынке авиастроения, наладить выпуск «умной» техники, где максимально исключён «человеческий фактор». В воздухе всё должно управляться компьютерами, а на земле - человеком.
На решение - секунды
- "АиФ-Петербург": У вашего экипажа есть особенность - первым появляться на месте происшествия. Вот и во время январской катастрофы под Приозерском вы вовремя пришли на помощь.
- В. Б.: Мы летели из Валаама следом с 20-минутным перерывом. Когда сообщили, что АС-35 совершил жёсткую посадку на лед Суходольского озера и есть жертвы, у нас на осмысление оставалось 2-3 минуты, а решение принимали за 15-20 секунд. Ведь мой вертолёт тоже был полностью заполнен людьми. Кроме того, уже вечерело, поднялся ветер, топливо ограничено. Мы даже не глушили моторы, приземлились и попросили всех пассажиров выйти без вещей. Просто дали им слово, что сразу вернёмся, как только отвезём в госпиталь раненых. Обещание свое сдержали.
- "АиФ-Петербург": Откуда эта уверенность, что всё получится? Ведь вы тоже не раз падали, аварийно садились даже на оживлённое шоссе. Не страшно?
- В. Б.: Страх, волнение есть у всех, особенно, когда речь идёт о большой ответственности, без права на ошибку. Но у одних это вызывает дрожь в коленях, парализует волю, а у других появляется вдохновение. Я же с вертолётом - в обнимку. Ты знаешь, что твоя рука - продолжение машины. Многие называют это профессионализмом. Ну а если упал - вставай с колен, кряхти, стони, но иди. Героями становятся не все, но унывать, отчаиваться нельзя никому.
- "АиФ-Петербург": Говорят, если бы авиацию удалось задействовать при спасении жертв «Невского экспресса», тяжёлых случаев, смертей оказалось намного меньше.
- В. Б.: Мы были готовы сорваться в любую минуту. В «Пулково» тогда стояло четыре вертолёта, каждый вместимостью до 20 человек. Но я не могу подниматься в воздух без заявки МЧС. Каково же было удивление, когда услышали от генералов, что вертолёт не годится для работы ночью, да к тому же на месте трагедии отсутствовали площадки для приёма машин. Вертолёт для того и предназначен, чтобы приземляться в любом месте в любое время, ну а нужную точку достаточно обозначить костром или фонарями. Получается, я 20 лет хожу в нарушителях, раз летаю за рыбаками в темноте. Между строк мне понятно, что хотел сказать генерал. Что у них не было вертолёта, а к нам они почему-то не стали обращаться…
Не поняли, что воскресли
- "АиФ-Петербург": Спасённых вами людей вы в шутку называете «трофеями». Были случаи, когда ситуация казалась безвыходной?
- В. Б.: Иногда просто физически не хватает времени, чтобы вытащить всех. Однажды в ледяной каше и на льдине оказались несколько десятков человек. Видим, верёвкой, корзиной всех поднять не успеем. Тогда приняли решение: сажаем вертолёт прямо в воду. Так и сделали, колесами его слегка «притопили» и стали «ходить» по волнам. Люди цеплялись за всё, что могли, а бортмеханик, техник втаскивали их в салон за шиворот. Тогда спасли 30 человек. Некоторые, кстати, так и не поняли, что воскресли.
- "АиФ-Петербург": Ходят легенды, что многие из спасённых рыбаков стали вашими друзьями и устраивают вам потрясающие дни рождения.
- В. Б.: Истинная правда. Мы уже не раз собирались на Валааме, Коневце, красивых уголках области, сейчас готовимся к Сортавале. Я сам не рыбак, но мне очень нравится природа. Да и этим людям не корюшка нужна, достаточно посидеть с удочкой, побыть наедине с Ладогой. Потом многие приходят и стихи пишут или жену на руках неделю носят (смеется).
- "АиФ-Петербург": Вы ведь тоже стали писать стихи в… Арктике.
- В. Б.: В этом удивительном месте все немного поэты. Когда видишь, как космос ухаживает за природой - своим любимым детищем, душа очищается. Там чисто - от мыслей до воздуха. Люди тоже становятся другими, сбрасывают спесь, важность. От тех, кто этого не понимает, стараются поскорее избавиться любыми способами. А иногда приезжает скромный, тихий парень, но видно, что у него лампадка под сердцем, и что в беде никогда не бросит. После таких полётов хочется молчать, настолько переполнено всё существо. Скоро снова собираюсь на Шпицберген, жду не дождусь экспедиции.
- "АиФ-Петербург": Стать лётчиком вы решили ещё в школе, причём так были в этом уверены, что 16-летним писали письма о своей судьбе в авиации в… будущее. Прогнозы сбылись?
- В. Б.: Я сохранил их все и перечитал, когда мне исполнилось 40. Спустя годы не изменил бы ни строчки. Мои основные жизненные позиции остались прежними. Конечно, случалось, что делал ошибки, испытывал стыд, но свои промахи всегда старался признавать. И если бы у меня была дополнительная жизнь, провел её так же - помогая людям.
Кто меня испортил? 
«Я наемник, а не ассенизатор». Александр Невзоров о свободе и бедах России