В 1759 году в семье крепостных графа Александра Строганова родился сын. Из талантливого мальчика со временем вырос гениальный архитектор, ставший одним из основоположников стиля «ампир» в России. Андрею Воронихину принадлежат проекты соборов и дворцов, которые помогли городу на Неве снискать славу одного из самых живописных городов мира. SPB.AIF.RU вспомнил шесть проектов великого мастера.
Казанский собор
Когда в 1801 году архитектор приступил к строительству собора, ставшего впоследствии одной из самых значительных высот в его карьере, он столкнулся со всевозможными слухами и неприятными пересудами, которые преследуют каждого, кто посмел вырваться из низов навстречу почитанию и славе. То злые языки поговаривали, что проект был украден у архитектора Василия Баженова, который был создан им для Дома инвалидов в Париже, то злопыхатели утверждали, что идея строящегося собора и часть неосуществленного проекта одного из крыльев Кремлёвского дворца — это одно и то же здание, вышедшее из-под руки всё того же Баженова. Разумеется, не последнее место в перешёптываниях относительно архитектора сыграло его происхождение. Однако даже если Воронихин и обращал внимание на сплетни, то на его работе это никак не сказалось: работы кипели, живописцы Шебуев, Егоров, Иванов и Брюлло рисовали образа, рабочие облицовывали пудожским камнем фасады, а сам архитектор становился одним из самых знаменитых людей в городе.
Удалось ли Воронихину целиком воплотить свой проект в жизни? Едва ли. По первоначальному замыслу собор должен был быть украшен второй колоннадой - с южного фасада, а также получить колокольню и дом для клира. Впрочем, последнему есть любопытное объяснение. Когда в 1800 году создаётся «Комиссия о построении Казанской церкви», Павел I получает письмо, в котором сообщается о необходимости построить колокольню и дома для священнослужителей. Император незамедлительно даёт категорический ответ: «В Риме у Петра нет колокольни, а нам и подавно ни к чему». Что ж, хозяин-барин, и Воронихин спорить не стал. Колокола разместили в проёмах на колоннаде собора, а представители духовенства получили обитель на углу Невского проспекта и Казанской улицы.
Дворец в Павловске
В начале 1803 года в центральном корпусе Павловского дворца в пламени пожара погибают роскошные интерьеры Виченцо Бренна, а императрица Мария Фёдоровна, помимо забот политического характера, свалившихся на неё со смертью мужа Павла I, получает новую головную боль – реставрационные работы. Впрочем, она мгновенно перепоручает заботы своему придворному зодчему Воронихину и назначает его главным архитектором Павловска. Удивляться выбору не приходится: годом ранее Воронихин работал над интерьерами в Зимнем дворце на половине Марии Федоровны, а также над теми, что располагаются на втором этаже и смотрят на Дворцовую площадь.
Приступив к работам, Воронихин внёс изменения в отделку основных парадных помещений, эскизы для которых он нарисовал собственноручно, проявив свой талант ещё и в таком жанре, как рисование. Перекрытия в Греческом зале он украсил орнаментальной росписью «под купол», в залах Войны и Мира устроил кессонированные своды - художественные «углубления» в потолке. И, наконец, создал так называемый кабинет «Фонарик» - полуротонду со сферическим куполом, которая окнами выходила в благоухающий цветами садик.
Создавая интерьеры Павловского дворца, Воронихин сделал подробный план помещений, в котором расположил будущую мебель, драпировки и красивые детали в виде ламп, люстр и канделябров. Рассматривая наброски, нельзя не отметить, что архитектор был не просто великим зодчим, но и отличным художником, изящные изображения которого демонстрируют высокое мастерство.
Львиный «Эрмитажный каскад» в Петергофе
Ещё в далёком 1721 году в идее обустройства Нижнего парка в Петергофе решили придерживаться принципа: каждому дворцу свой каскад. По первоначальному плану павильон «Эрмитаж» с южной стороны должен был украсить одноимённый каскад. Эскиз разработали, пригласив архитектора Николо Микетти, однако идею не осуществили, а к художественному принципу вернулись в конце XVIII века, начав работы по проекту Воронихина.
Каскад выглядел как прямоугольный бассейн с водопадными уступами и с восемью плоскими мраморными чашами, в которые сбегала вода. Для оформления использовали статуи Геркулеса и Флоры, однако через год их заменили на бронзовые фигуры львов, сделанных по моделям скульптора Ивана Прокофьева из-за чего каскад и стали именовать «Львиным». В своём первоначальном блике Каскад, увы, до наших дней не дожил. В 1854—1857 годах по проекту по проекту Андрея Штакеншнейдера бассейн увеличили, установили трёхстороннюю колоннаду из 14 восьмиметровых колонн и разместили между ними 12 чаш с одноструйными фонтанами. Из задумок Воронихина остались только львы с разверстыми пастями, из которых обрушиваются потоки воды.
Шереметьевский дворец на Фонтанке
В 1801 году граф Николай Шереметев возвращается из Москвы и решает прочно обосноваться в Петербурге. К этому моменту во дворце уже вовсю шли строительные работы под началом архитектора Ивана Старова, которого граф всегда привлекал к отделке интерьеров. Однако после женитьбы на своей крепостной Прасковье Ковалёвой, он задумывается о более радикальной смене декораций и привлекает к строительству Джакомо Кваренги и Андрея Воронихина.
Здание решают отреставрировать в модном в те годы стиле классицизм, а Воронихин приступает к внутренней отделке помещений, уничтожая «Плитошную» и «Китайскую» комнаты, снимая деревянные панели и штофы, и устанавливая новые печи и камины. Стены интерьеров отделывают искусственным мрамором, а в саду строят Манеж.
Нужно отметить, что именно с приездом Николая Шереметева усадьба становится одним из негласных увеселительных мест в столице. Негласных оттого, что хоть хозяин Фонтанного и являлся обер-камергером двора Павла I, его фактическая супруга Прасковья Жемчугова, (к слову, одна из самых выдающихся певиц того столетия), не являлась его законной женой и едва ли Павел I мог одобрить морганатический брак одного из своих приближённых.
Константиновский дворец
Многострадальный «русский Версаль в Стрельне», которым Пётр I мечтал утереть нос французам, за свою многовековую историю успел и обветшать, и сгореть. Перешёл он в конце XVIII века к цесаревичу Константину Павловичу в удручающе обветшалом состоянии. Современники вспоминали: «на плитовых террасах и помостах укоренились толстые берёзы и осины: в окошках свистел ветер. Путешественник бежал сих печальных мрачных мест или останавливался единственно для вопрошания эха, которое три раза ответствовало из развалин».
Однако новый владелец не стал предаваться печали, а призвал к работам всесильного Воронихина, приказав отреставрировать здание, сохраняя облик дворца, каким он был при жизни Петра I. Таким образом, архитектор оставил неприкосновенными фасады, но видоизменил планировку самого дворца, создав лестничные спуски с Большой террасы в Нижний парк. Неизвестно, какой шедевр зодчества мог родиться из задумок Воронихина, но завершению работ помешал грандиозный пожар 1803 года, который уничтожал отделку большинства помещений. Впоследствии брат Константина император Александр I выделил из бюджета внушительные средства на восстановление дворца, но в 1805 году Воронихина отстранили от работ, а на его место позвали архитектора Луиджи Руска, который поставил конечную точку в работе своих предшественников, трудившихся над Константиновском дворцом на протяжении всего XVIII века, став человеком, отреставрировавшим дворец и придавшим ему законченный вид.
Здание Горного института
В январе 1804 года Горное Училище решено преобразовать в Горный кадетский корпус. Для этих целей приглашают Воронихина, который строит комплекс новых зданий, из которых через семь лет вырастает величавый архитектурный ансамбль, украшенный портиком из двенадцати колонн и изваяниями «Геракл, удушающий Антея» и «Похищение Прозерпины».
В помощь Воронихину, который в то время был занят строительством Казанского собора, назначили архитектора Александра Штауберта, работавшего в Петербурге над «народными» учреждениями: гимназиями, тюрьмами и больницами. Он же помогал Воронихину строить Домовой Храм преподобного Макария Египетского для того же Горного университета. Новый храм перестроили в стиле высокого классицизма и освятили в апреле 1810 года.
Говоря о Горном институте, нужно добавить, что работая над новым зданием, Воронихин включил в план стены первых домов, в которых начинало свою деятельность Горное училище. Часть первого здания можно увидеть и сейчас, для этого нужно лишь зайти во двор института.
До конца своих дней Воронихин работал в области прикладного искусства, преподавал в Академии художеств и, живя в доме на Васильевском острове, пожалованном ему за профессорскую деятельность, работал над последним проектом, откликавшемся на события войны с Наполеоном: храмом-памятником и триумфальной колонной из трофейных французских пушек. Увы, чертежи так и остались чертежами - в феврале 1814 года Андрей Никифорович скончался. Похоронили великого зодчего на Старолазаревском кладбище Александро-Невской лавры. На могиле установили памятник в виде колонны, ствол которой пересекает рустовка с высеченном на ней барельефом с изображением Казанского собора.