Вредительство? Ставка была в шоке от руководителей блокадного Ленинграда

Главные вопросы о блокаде Ленинграда: можно ли было её предотвратить или снять в короткие сроки? В этот юбилейный год рассекретили несколько весьма любопытных документов на данный счёт.

   

   

Офицеры спивались

Сначала слово Сталину, который не скрывал своего недовольства военными (о Попове, командующим Ленинградским фронтом): «Что за люди такие, не пойму. Откуда такая бездна пассивности и деревенской покорности судьбе?» Неприятно об этом говорить, но документы подтверждают, что в начале войны на Ленфронте имело место не только массовое бегство солдат с поля боя, но и беспробудное пьянство офицеров. Об этом пишет секретарь Ленинградского горкома ВКП(б) Тюркин Жданову: «Ведём борьбу с пьянством начальствующего состава. Отдельные буквально спились. Полковник NN дошёл до того, что пропил френч с двумя орденами».

Удивительно, но Сталин из Москвы буквально вдалбливает ленинградским товарищам (Жданову и Хозину, следующему начфронта) азы войны: «Пехота без танков не пойдёт. Не может пехотная дивизия справиться с укрепрайонами». Смешно, если б не было так грустно. Дальше про танки. Маленков запрашивает Жданова: почему не используются современные танки КВ, которых на Ленфронте больше, чем на любом другом? Жданов каждый раз отвечает по-детски: не удаётся их переправить на другой берег Невы. Между тем, как можно прорвать блокаду без поддержки танков?! Не лучше дело и с авиацией. Сталин и Шапошников устраивают Ворошилову и Жданову разнос: «В Тихвине стоят две авиадивизии и не получают от вас заданий!»

«Чудеса» на фронте

Как видим, блокада не была фатальной, но военно-политическое руководство Ленинграда оказалось к войне не готовым. Именно оно летом 1941 года отказалось от предложенной Москвой продовольственной и военно-технической помощи. Вредительство, как модно было говорить в то время? В итоге советские солдаты воевали при жутком дефиците миномётов, пулемётов, пушек и бронемашин. Жданов даже придумал на этот счёт циничный агитматериал: «Немец боится и не выдерживает русской штыковой атаки. Зная слабость врага - быстрее переходи в штыковую атаку!»

Надо сказать, Ставка порой была просто в шоке от происходящих на Ленфронте «чудес». Так, 13 ноября 1941 года Маленков запрашивает Жданова и Хозина: «Действительно ли у вас 12 ноября началось наступление?» То есть Москву даже не проинформировали! Забыли, что ли? Характерны переговоры между Сталиным и маршалом Куликом, возглавлявшим 8-ю армию. Ставка предлагает включить эту армию с состав Ленфронта для прорыва блокады с востока, Кулик логично возражает: «У меня очень плохая связь с Ленинградом, с Москвой связь полностью обеспечена. Лучше было бы, чтоб Генштаб увязал наши действия». Сталин признаётся: «Но у Генштаба меньше связи с Ленфронтом, чем у вас…»

Также можно было избежать огромных жертв в первую блокадную зиму, если бы чётко действовала эвакуация. Снова Москва указывает Ленинграду на очевидные вещи. 14 января 1942-го Микоян - Жданову: «По имеющимся данным, автотранспорт, идущий за продовольствием, слабо используется для эвакуации из Ленинграда населения».

- В итоге с 21 января по 20 апреля 1942 года по Ледовой дороге были эвакуированы 514 069 человек, - рассказывает Андрей Сорокин, директор Российского государственного архива социально-политической истории. - Вопрос о том, почему эвакуация по этой трассе началась только с конца января 1942-го, да и то по подсказке Москвы, один из самых тяжёлых вопросов руководству обороны города.

   

   

Как видим, Ленинград в 1941 году был в тяжёлой, но не критической ситуации. Были допущены чудовищные ошибки при обороне города и военных действиях на Ленфронте. Начальник политуправления фронта Тюркин в те дни пишет об этом, не стесняясь: «Подготовка к весне (1942-го) была явно сорвана, и не один десяток людей умерли с голоду или изменили родине из-за прескверных условий. Всё, однако, осталось безнаказанным». Будущая Победа всё списала.

Вспоминает...

Алиса Фрейндлих, народная артистка СССР:

​- Я прожила в Ленинграде всю блокаду. А в 1961 году сыграла блокадную девочку Машу в спектакле «Рождены в Ленинграде» по пьесе Ольги Берггольц на сцене Театра имени Веры Комиссаржевской - того самого, который сам родился в осаде и получил неофициальное название «блокадный». Герои той пьесы - комсомольцы бытовых отрядов, которые много делали, чтобы помочь горожанам в беде. Ну а я по малости лет была в тимуровской команде. Мы ухаживали за старушками и истощёнными людьми. Выламывали заборы, какие-то палки собирали, чтобы протопить их промёрзшие квартиры. Детство моё прошло рядом с Исаакиевской площадью. Вид на неё открывался из окон нашего дома на углу Мойки и Демидова переулка. В войну площадь не слишком бомбили, поскольку Гитлер хранил гостиницу «Астория» как свою возможную резиденцию. На крышах всех зданий вокруг площади стояли зенитные батареи. Там было много госпиталей, где мы давали концерты. И я пела для раненых бойцов. Пела «Эх, дороги...», «Севастопольский камень», а ещё «Тёмную ночь». Нашу квартиру, пока мы сидели в бомбоубежище, разбомбило. Но нам повезло: в том же доме на Мойке, 64, только в другом флигеле, жил старший брат моего отца. И мы туда переехали.

Смотрите также:

• Владимир Рубинский: «Огнем и колесами сопровождали пехоту» →
• В живых осталось только четверо →
• Неделя Ленинградской победы →