Продолжение. Начало в NN 24-28, 30, 32, 34, 36-45.
"Королева-бродяга" Ахматова скажет и о Мандельштаме: "Это был человек с душой бродяги". И подметит: его как поэта ценили здесь, а в Москве - почти нет. Тут на поклон к нему шел весь Петербург, а там он и не дружил ни с кем. Не удивительно, что ему, "бродяге", вернувшемуся с юга в "разгар революции", удалось поселиться здесь, в гостинице "Астория" (Б. Морская, 39, на фото). В те годы тут, правда, обитала "головка" города, сам Григорий Зиновьев. Потому, наверное, поэт по нескольку раз принимал здесь ванну, пил молоко (ему по ошибке доставляли его), завтракал у Донона, где, "ошалев от революции", кредит оказывали всем... Удивительно другое - через 5 лет в "Астории" будет служить самая горькая его любовь...
Зимой 1920-го поэт возник в Петрограде "в летнем пальто с какими-то шелковыми отворотами, особенно жалкими на морозе, - вспоминал Г.Иванов. - Без копейки в кармане, чихающий, кашляющий". Он уже сидел в каких-то тюрьмах, его даже чуть не расстреляли. А в Коктебеле влюбился в красавицу Майю Кудашеву, будущую жену Ромена Роллана. Однажды просидел в ее комнате 8 часов: "Он был смешон. Я сказала ему, что хочу спать". Поэт заартачится: "Вы меня скомпрометировали... Если я выйду, я рискну потерять... мужскую репутацию"... И окажется-таки прав - она его скомпрометирует, ибо ныне утверждают: Кудашева всю жизнь сотрудничала с НКВД, даже когда десятки лет была женой французского классика...
К кому пошел поэт, вернувшись в Петроград? К друзьям-поэтам: Гумилеву, Иванову. "Мы снова сидели у огня и читали стихи", - вспоминал Иванов. Мандельштам волновался, как достать советский паспорт. "Тебе надо представить в совдеп какое-нибудь удостоверение личности. Есть оно у тебя?" - "Есть, есть", - радостно закивал он и вытащил смятое свидетельство на право жить в Севастополе, выданное каким-то градоначальником генерала Врангеля". Нет, права Ахматова: "Осип - это ящик с сюрпризами". То он крадет у Волошина не только роскошного Данте, но и свой сборник стихов. То не платит врачу за золотой зуб (из материала дантиста), и тот жалуется в письме: "Допустимо ли, чтобы интеллигентный человек мог заявить: "Я сейчас денег не имею:". То попадает в тюрьму в Киеве за спекуляцию яйцом. Захотел гоголя-моголя, купил яйцо, но увидел шоколадку за 40 карбованцев. Нашлось только 32, и он предложил вдобавок яйцо. Торговка же уличила: яйцо купил за 7, а меняет за 8 карбованцев. В итоге - ночь в участке, где яйцо это кто-то и раздавит. Такой вот "гоголь-моголь"...
В Питере он живет в этот год еще в двух местах. В "Доме искусств", например, в общежитии писателей (Невский, 15). "Ему отвели кособокую комнату о семи углах, - пишет Одоевцева. - Он вынул из клеенчатого сака рукопись, обтер ее и положил в ящик... Вымыл руки, вытер... шарфом. Был чистоплотен". Как и все, получал здесь пайки. Когда Союз поэтов запросил у Горького для него штаны и свитер, то "Буревестник" штаны вычеркнул: "Обойдется". "Гумилев дал свои, - пишет Надежда Мандельштам, - и он клялся, что в его брюках чувствовал себя сильным". Еще искал здесь "блаженные" слова: "Зиянье аонид, зиянье аонид. Надежда Александровна, - цеплялся к поэтессе Павлович, - что такое аониды?.." Про "аониды" пишет и Одоевцева: "У столовой услышала жужжанье. Мандельштам... предлагает послушать стихи: "Я так боюсь рыданья Аонид..." И вдруг обрывает: "А кто такие аониды?" - "Не знаю. Вот данаиды". - "К черту данаид!.. Мне нужно это рыдающее "ао"... Но кто они, эти проклятые аониды?.." Здесь же, в этом доме, вместе с Гумилевым на 3 месяца влюбится в актрису Арбенину. "Я потом встречалась с Мандельштамом, - писала она. - Мы говорили не без смущения". Жена его скажет: разрыв их был таков, что Арбенина "ночью ушла, несмотря на комендантский час". По другой версии, ушла не в ночь, просто перешла от столика поэта - к другому столику. Навсегда перешла... Наконец, здесь же была затеяна как-то игра: одна очаровательная женщина предложила поэтам говорить ей на ухо о самом тайном желании. "Подходили поэты, - пишет Одоевцева, - и каждый что-то шептал, а она то взвизгивала, то грозила пальчиком. Подошел Оцуп, и она, выслушав, весело и поощрительно крикнула: "Нахал!" За ним, смущаясь, Мандельштам... помолчал с минуту... прошептал: "Милая". Уже надвигался Нельдихен, но она вскочила: "Не хочу! Вы мерзкие! Он один хороший, чистый! - схватила его под руку. - Уйдем от них!" Но Мандельштам вырвал руку и убежал.
И последний адрес. Дом ученых (Дворцовая наб., 26), где было общежитие на 20 человек. Сюда поэта "устроил" Горький. Коля Чуковский, молодой поэт тогда, писал: "Окно на Неву, мебель роскошная... круглые зеркала, старинные часы. Мандельштам лежал на кровати и курил, и в комнате не было, кроме папирос, ни одной личной вещи. Тогда я понял самую разительную его черту - безбытность". Кстати, тут поэт и написал: "Как будто в комнате тяжелая Нева. Нет, не соломинка, - Лигейя, умиранье - Я научился вам, блаженные слова"... Вот-вот, "Соломинка"! Любовь поэта, о которой я обещал рассказать. Был влюблен в Саломею Андроникову, которой и посвящал свой "вдохновенный бред". Ахматова скажет: Саломею он "обессмертил в "Тristiа" - "Когда Соломинка, не спишь в огромной спальне..." Увы, Саломея, прихватив лишь чемоданчик, кинется на Запад с Зиновием Пешковым, героем войны, будущим французским генералом. Брат палача Свердлова, он был падок на женщин: в любовницах его, говорили, была даже итальянская королева. Куда там нашей "Соломинке"...
...Давайте вернемся к "Астории", куда и поэт еще вернется. Он снимет комнату здесь, чтобы встречаться с девушкой, которую знал еще 13-летней... Впрочем, эта любовь его - следующая наша история.
Напоминаем, что материалы литературоведа и кинодокументалиста В. Недошивина - это версии идущих по Ленинградскому областному ТВ теленовелл.
50 папирос и полфунта кофе... 
«Вавилонская блудница» и поэт. История любви Александра Пушкина и Анны Керн 
Воспевая гения. Как смерть Пушкина сделала популярным Лермонтова