Сколько раз бывало: дом построен как будто по правилам, но с самого начала с ним все не слава богу. Трещит, шатается, проседает, а в худшем случае - разваливается на части. И не только в нашей стране происходят такие ужасы, и даже не только в нашем городе, на зловредные грунты которого стало модно кивать в последнее время. Статистика неумолима: и в России, и в Америке, и в Европе происходят непонятные, на первый взгляд, обрушения домов.
Земная нечисть
У строителей есть поговорка: "Строить можно везде", - в том смысле, что на любом грунте, мол, надо только применять разные методы и материалы. Когда эту поговорку слышит директор петербургского НТФ "Геофизпрогноз" Адам Гликман, у него челюсти сводит от ярости: "Есть точки, в которых категорически нельзя строить, никакими методами!"
Адам Григорьевич вспоминает жутковатую историю из собственного детства:
- Мы снимали лет 50 назад дачу в деревне у станции Оредеж. Там был дом, в котором постоянно болели и умирали его обитатели. После того как там умерло одно за другим уже несколько семейств включая детей, дом бросили, и он как-то очень быстро развалился и ушел в землю. Для всех было очевидно, что это было вызвано действием нечистой силы, и уход дома в грунт служил дополнительным тому доказательством.
Конечно, с высоты сегодняшних своих знаний и опыта Гликман понимает, что нечистая сила ни при чем, хотя причина, которой он объясняет подобные ситуации - тектонические нарушения - ортодоксальными геофизиками и геологами не признается. В любом учебнике по геологии встречается это словосочетание, но его употребляют, когда сказать больше нечего: мол, в этом месте горные породы ведут себя совершенно несусветно, но почему - мы не знаем.
Идея спектрально-сейсморазведочного профилирования родилась не от хорошей жизни. Когда много лет назад Гликман столкнулся с сейсморазведкой (он читал лекции по шахтной геофизике в Горном институте), он спросил старших товарищей по кафедре геофизики: а почему скорость звука в твердых средах всегда разная, почему не удается ее измерить и на основании какого эхо-сигнала в таком случае делаются прогнозы сейсморазведки? Никто не мог ответить, более того, не удавалось поставить и лабораторный эксперимент. И вдруг выяснилось, что сейсморазведка, на финансирование которой уходит почти 95% от всех геофизических денег и в нашей стране, и в США, на самом деле: ничего не дает!
Из всех геофизических методов всегда оказывалась важнейшей сейсморазведка, но подтвердить достоверно, что именно с ее помощью сделаны такие-то работы, невозможно. Например, утверждается, что с помощью сейсморазведки находят нефть. Но Гликман, опросив массу народа с нефтеразработок, сделал обратный вывод: сначала традиционными методами ищут приблизительное место изысканий, а если из пробуренной скважины идет нефть, то применяют сейсморазведку. А в отчете пишут, что сейсморазведку использовали перед всеми методами. Потому что при этом стоимость геофизических работ будет в 20 раз больше.
Горные породы спят во тьме ночной
Так сложилось, что созданный Гликманом с товарищами метод оказался пригодным именно для изучения тектонических нарушений. Геофизики и геологи считают его ненаучным, поскольку он использует понятия, которые они не проходили.
Гликман говорит, что с тектоническими нарушениями, а вернее, с их влиянием встречался почти любой практик...
- Когда геологи делают разведочное бурение на большие глубины - скажем, на 500 метров, на километр, - то чем глубже, тем труднее идет бур, потому что породы все более слежавшиеся. Вы извлекаете керн, конечно, с потерями. Если они маленькие, то вы молодец, если до 40% потери - вас еще можно держать на работе, а если больше - ни к черту не годитесь и вы, и ваша аппаратура. Но есть такие места на земле, где вы ни метра керна не возьмете, вы вынимаете не керн, а дрянь какую-то, которая тут же разваливается. Более того: где-то на больших глубинах у вас не то что легко бур идет, он просто проваливается! И вот если бур провалился и вы не взяли керн, а вы хотите получать зарплату и премиальные, то вы керн возьмете из соседних скважин. Так делают во всем мире.
Эти зоны обладают удивительными свойствами. Во-первых, породы в них пребывают в особом состоянии - разжиженном. Во-вторых, грунт в пределах этих зон обладает пониженной несущей способностью, причем коварно пониженной. Перед началом строительства у вас метров тридцать прочного грунта, а как только на него воздействуют строительной техникой, то "стена" разжиженной породы поднимается до поверхности. Бывает так: исследовали грунт, он казался прекрасным, дом построили - дом упал. Вторично бурят в том же месте, где бурили до строительства, а там жижа - зона поднялась. Никто этим бедолагам не верит, потому что официальная наука эти штучки не признает, и строители идут в тюрьму, хотя вины их здесь нет. Третье свойство: будучи проницаемыми, эти зоны проводят воду. Вода по ним поднимается, а по слежавшейся породе - нет. Но вместе с водой и газы поднимаются, в том числе радон и глубинный метан, и это создает геопатогенную зону. Так что зона тектонического нарушения может стать еще и геопатогенной зоной.
Зона не только в Чернобыле
А плывуны - это уж специфически петербургская проблема. Кое-где зоны тектонических нарушений осложнены плывунами. Допустим, стоит дом на плывуне, стоит долго. Но рядом начали строить, выпустили плывун, он вышел по всей длине зоны, и дом рухнул. Специалисты "Геофизпрогноза", вызванные жильцами домов, подозревающих у себя такую зону, говорят так: "Под вашим домом проходит опасная зона, следите, чтобы на ее продолжении за пределами дома ничего, не дай Бог, не строили. Сделайте газон и отгоняйте всех строителей". Но при нашей любви к уплотнительной застройке, расцветшей при губернаторе Яковлеве, новоявленных застройщиков не очень-то отгонишь.
Но это маленькие частные беды - хотя жильцам обреченных домов от этого не легче. Есть беды и пострашнее: например, расположение АЭС или хранилищ токсичных отходов. Полагают, что гибель Чернобыльской АЭС была связана не только с развитием неуправляемого процесса в ее реакторе - станция не разрушилась бы, если бы не стояла в зоне тектонического нарушения. Ползущий в глубь земли саркофаг над четвертым энергоблоком наводит на мысль, что активный процесс разрушения продолжается, и чем он закончится - никому не известно. ЛАЭС тоже стоит не в лучшем месте - там пересекаются несколько разломов. По той же причине текут все хранилища, и наш Красный Бор - тоже.
Адам Гликман считает, что пока ортодоксальная наука не признает влияние зон тектонических нарушений и не запретит всякое строительство в этих местах, непризнанные зоны будут мстить за пренебрежительное к ним отношение, причем страдать будет от этого не столько наука, сколько обыкновенные люди. По пальцам можно перечислить случаи, когда строители все-таки прислушались к мнению специалистов "Геофизпрогноза", - хотя именно эти случаи можно считать началом традиции предотвращения техногенных аварий.
«Воспитать гения нельзя». Профессор Черниговская о времени и «лжи» мозга 
«Не дайте страху победить вас». Как справиться с фобией после теракта 
За побег расстрел не полагается