Когда заходит речь об этих преступниках, многие сожалеют, что в России действует мораторий на смертную казнь. Впрочем, то, что ждет их после приговора на зоне, жизнью назвать нельзя.
Речь - о насильниках, сексуальных маньяках. К сожалению, такие преступления в нашем городе не редкость, достаточно вспомнить дела трех серийных насильников-педофилов (Пули, Сумочника и гражданина США Капорделиса), обезвреженных за последний год. Мало кто знает, но тяжелая и кропотливая работа по поимке маньяков ложится на плечи всего-навсего семи сотрудников 3-го отделения (по раскрытию преступлений сексуального характера) 1-го ("убойного") отдела угрозыска Криминальной милиции, возглавляемого Владимиром СОБОЛЕВЫМ.
Чаще всего родственники не догадываются, что их близкий - маньяк
- Владимир Валерьевич, семь человек на четырех с половиной миллионный город - этого достаточно?
- Конечно, хотелось бы, чтобы было больше сотрудников. Но такая нехватка везде в милиции, так что не жалуемся.
- Женщины в вашем подразделении есть? Слышал, в некоторых странах специально набирают красивых девушек, которые затем выступают в качестве приманки для маньяков.
- У нас такого нет. А женщины работают, одна занимается структурированием и анализом информации, другая (психолог по образованию) работает с детьми, ставшими жертвами насильников, и работает весьма успешно: далеко не каждый ребенок, подвергшийся насилию, сможет рассказать (да еще и во всех душераздирающих подробностях, крайне необходимых следствию), что с ним произошло, даже родителям. Ей - рассказывают. Вообще, у нас в отделении за каждым сотрудникам закреплен свой блок обязанностей. Кто-то отвечает за запросы и связь с другими инстанциями, кто-то - за автотранспорт и так далее.
- Сколько в среднем занимает расследование и поимка серийного маньяка?
- Мы пришли к выводу, что идеальный срок - шесть месяцев (он отсчитывается с того момента, когда стало ясно, что несколько преступлений совершил один человек). Потом работа идет уже не так эффективно, что называется, глаз "замыливается". Все это время мы не занимаемся ничем другим, вернее, никем другим. Работает весь отдел, потому что двум или трем сотрудникам тяжело "поднять" серию. И мы почти всегда укладываемся в этот срок. Так, Пулю мы вычислили за полгода, Сумочника - за пять с половиной месяцев.
- Что более всего осложняет поиски?
- Проблема в том, что в большинстве случаев ни родственники, ни друзья-знакомые маньяков даже не догадываются о том, кто их близкий.
- Чтобы поймать преступника, необходимо попытаться понять его логику. Ума не приложу, как это происходит в случае с серийными насильниками?
- Когда становится ясно, что речь идет именно о серии, мы помимо композиционного портрета (внешних данных) сразу же составляем психологический портрет преступника. При этом учитываются все детали происшествия: место и время его совершения, подход, отход, что и как говорил, действия при изнасиловании (например, связана жертва или нет). Потом все это суммируется, получается схема, и тут уже думаешь, кем может работать насильник, какое у него образование, есть ли семья, каков круг общения и т. д. Мгновенно появляется другая таблица, в которой указаны направления нашей работы. Например, когда ловили Сумочника, после изнасилований обчищавшего квартиры жертв, нам бросилось в глаза, что он профессионально работал в квартирах. Ничего не трогал пальцами, сразу же догадывался, где лежат деньги и ценности. Мы предположили, что он мог быть в прошлом "домушником" - и эта версия подтвердилась.
- А к профессиональным психологам или психиатрам за помощью обращаетесь?
- Да, постоянно. Приносим им схему со всеми деталями преступления: "Что можете сказать?" Иногда они говорят то, о чем мы сами уже догадались. Но, бывает, преподносят настоящие сюрпризы, например, когда четко называют профессию преступника.
- Если взять последних насильников, обезвреженных в Питере, - что, по их собственному признанию, толкнуло на это?
- Там совершенно разные ситуации. Пуля на допросах рассказал, что его принуждали этим заниматься владельцы порностудии, где он работал охранником. И его, строго говоря, нельзя назвать маньяком (в отличие от того же Сумочника) - он не получал от этого никакого удовольствия, что, кстати, заметили его жертвы. Для Капорделиса, очень обеспеченного человека, не имевшего никаких проблем в жизни, это было своего рода хобби. Захотелось ему такой "клубнички". Сумочник признался, что у него "съехала крыша" во время детского концерта в зоне, когда он сидел за кражу.
- Что обычно показывает психиатрическая экспертиза?
- Чаще всего, что преступник - здоровый человек, как ни странно это прозвучит. Что такое в данном случае вменяемость? Если человек, совершающий изнасилование, тщательно выбирает место и жертву, предпринимает какие-то шаги, чтобы сокрыть преступление, замести следы, - значит, он не псих. Бывают и те, кого признают психически нездоровыми. Вот недавно был случай - мужчина прямо на улице, увидев девочку, разделся, набросился на нее и попытался изнасиловать. Выскочили соседи, родственники, он бросился бежать. Милиция задержала его в соседнем дворе. Такого вряд ли сочтут вменяемым.
"Главное, чтобы преступник дожил до суда"
- Есть ли какие-то черты, объединяющие всех маньяков?
- Если бы все преступники были одинаковыми, мы бы не искали их так долго. Бывают ранее судимые, бывает - нет. Встречаются и богатые люди, и малообеспеченные. Семейные и холостяки. Образованные и неучи. Как я уже сказал, не всех наших "клиентов" даже можно назвать маньяками. Маньяк - это когда человек "повернут" на малолетних девочках, у него все подчинено этой мании. Как правило, это жестокие, грубые изнасилования с причинением вреда здоровью. А некоторые обманом завлекают ребенка, убеждают вступить с ним в связь, чтобы все было "по согласию".
- Жертвы пытаются оказать сопротивление насильнику или же страх парализует?
- Одна из девочек, оказавшаяся с Сумочником в лифте, отмахивалась портфелем, сменной обувью, руками и ногами, кусалась. В итоге маньяку пришлось отступить, хотя поколотить ее он успел прилично, девочка в больнице оказалась. Мы к ней приехали потом, так она такая гордая была, говорит: "Я ему врезала!" Чаще всего такие девчонки - из неблагополучных семей, воспитывающиеся в жестких условиях. Еще с Сумочником был эпизод, когда девочка, с которой он зашел в ее квартиру, вдруг поняла, что сейчас произойдет. Так она не впала в истерику, а взяла себя в руки и спокойно сказала, что сейчас придет мама. Тот сначала начал орать, мол, убью обеих, но все-таки испугался и убежал. Правда, через несколько минут он страшно отыгрался на другой жертве:
- Родственников пострадавших трудно удержать от самосуда:
- Очень трудно, особенно отцов. Некоторые даже не приезжают к нам, потому что знают, что не смогут удержаться и попытаются сами расправиться со злодеем. Никто не сможет сказать, как он поступит в такой страшной ситуации. Нет, до самосуда не доходило, хотя один раз чуть-чуть не случилось. Обычно в таких случаях мы говорим: "Главное, чтобы преступник дожил до суда". Может, цинично, но это так. Все знают, что с такими будет на зоне. И поэтому многие, например Сумочник, пытаются покончить с собой, а иногда даже умоляют нас застрелить их.
- А с сотрудниками вашего отделения не бывали случаи, когда человеческие эмоции брали верх над профессионализмом?
- Это очень важный момент. Такого не должно быть в принципе, и поэтому далеко не каждый сотрудник милиции сможет у нас работать, будь он трижды профессионалом. Мы должны сохранять самообладание. Допросы насильников длятся не 20-30 минут, а 6-8 часов. И чтобы преступник начал давать показания (а они люди крайне скрытные), нужно его расслабить, разговорить, вызвать на контакт, и сделать это не ударом по почкам.
- Как же?
- Обычно первые два часа - монолог сотрудника. Он пытается найти какую-то точку, тему, интересную для маньяка. Потом насильник начинает говорить "да" или "нет". Потом постепенно начинается беседа - на посторонние темы. И только последние минут сорок говорим по существу дела. Каждый раз происходит по-разному. Один раз преступник даже своего имени не называл, рта не раскрыл. Что я только не перепробовал, о чем только не говорил. И только когда спросил его: "Ты веришь в Бога?", тот вдруг поднял глаза и сказал: "Да". Так началась беседа. В другой раз человек также упорно молчал, а я у него в блокноте нашел запись "Зенит-Спартак" и счет матча. И получилось точь-в-точь, как в "Месте встречи": "Елки зеленые, так мы же с тобой болельщики!" Так и разговорились.
Сидим, курим с ними, пьем кофе, зная, кто они и что они сделали. В этом смысле у нас, наверное, зачерствевшая психика. Хотя я и сейчас хорошо помню свое первое дело, свой первый труп, как он выглядел, где он находился, в каком виде. Прекрасно помню, что тогда чувствовал, как не мог заснуть, как мучили кошмары.
Деньги в кармане не утаишь 
Как в сериалах…