Великий церковный праздник Крещения у нас всё больше заменяется купанием в проруби. В дореволюционном Петербурге было не так.
Московский церемониал
Петербургская традиция празднования Крещения пошла от основателя города.
В свою очередь Пётр Первый перенёс её в новую столицу из Москвы, ну а корни уходят в средневековье. В Москве XVII века крещенское утро начиналось со звона колоколов, шествия государя из царских палат к Красному крыльцу, богослужения в Успенском соборе и крестного хода. На Москве-реке делали прорубь, так называемую Иордань, патриарх погружал в воду крест, кропил святой водой государя, войска и знамёна. Затем шествие возвращалось в Успенский собор.
В Петербурге церемониал был таким же продолжительным. При Елизавете в столице устраивали даже две Иордани - на Неве у Зимнего дворца и на Ружейном канале. Потом Иордань перенесли к Невским воротам Петропавловской крепости. При Александре Первом церемония проходила у Сената.
Постепенно главную столичную Иордань окончательно определили у Зимнего дворца. Кстати, за Посольским подъездом, из которого выходило шествие к Неве, постепенно закрепилось название Иорданского.
На Неве строили временную деревянную церковь высотой около восьми метров. Под куполом над полыньёй помещали символическое изображение Святого Духа. К десяти часам утра у Зимнего дворца выстраивались полки армии, гвардии и флота с «хорами музыки», кадеты и пажи. В парадных залах собирались приглашённые, а к 11 часам проходил Большой выход императорской семьи в дворцовую церковь Спаса Нерукотворного образа. Литургию служил митрополит. Затем шествие, состоящее из духовенства, императора, чинов двора и дипломатов, через Иорданский подъезд выходило на набережную.
Начинался молебен. Когда митрополит опускал в воду крест, пушки Петропавловской крепости давали 101 залп. Войска салютовали ружейными выстрелами. По народным верованиям «стрельба служит знамением громовых ударов, поражающих тёмных демонов».
По завершении водоосвящения митрополит окроплял святой водой знамёна и штандарты, императора и всех присутствующих. А затем начинался крещенский парад - мимо императора церемониальным маршем проходили войска.
Однажды празднование едва не закончилось трагедией. В 1905 году одна из салютующих пушек выстрелила боевым зарядом. В Зимнем дворце картечь разбила четыре окна, а на набережной был ранен городовой. Расследование показало, что это был не «террористический акт», а обычная российская халатность. Однако время было тревожное, и на следующий год водосвятие перенесли в Царское Село, в охраняемый Екатерининский парк, а Иордань сделали на Большом пруду. Но в 1907 году праздник вернулся на Неву.
Языческий предрассудок?
Для всех - от императора до солдата - необходимым считалось подчеркнуть своё уважение к празднику. Так, Александр Первый выходил на мороз в одном мундире, гвардейские части - в зимней парадной форме, но без шинелей и перчаток, нижние чины - с непокрытыми головами. Александр Второй даже свою супругу Александру Фёдоровну обязал выйти без шляпы, с головой, покрытой только вуалью. Нужно заметить, что при Николае Втором участие дам в церемонии было прекращено - уж очень сильные стояли тогда крещенские морозы. Даже среди военных бывали случаи обморожения.
Горожан на набережных и на льду собиралось столько, что порой наст трещал. Но за всю историю праздника ни разу не обломился. Иордань оставалась на Неве три дня. Петербуржцы совершали сюда паломничество за святой водой. Водой умывались, наливали в бутылки, пили. Хотя существовал запрет санитарной инспекции: Нева уже тогда была загрязнена сточными водами.
Приблизительно до середины XIX века сохранялся древний обычай купания в Иордани. Но затем он, как «языческий предрассудок», был в столице изжит. Однако в XXI веке набирает силу.