Директор Русского музея В. Гусев: лекарство от ошибок – в картинной галерее

Кризис, как и пост, «чистит» организм 

-  Владимир Александрович, Петербургу предрекают сокращение числа  иностранных туристов. Думаю, и россияне будут экономить на «культурных» расходах. Как Русский музей готовится к тяжелым временам?

- Нас пока кризис не коснулся. Я думаю, что серьезные трудности начнутся весной, а сегодня все в ожидании: и сотрудники, и спонсоры наши, и посетители. В основном опасения связаны с финансированием наших реставрационных программ. Сейчас мы должны начать реконструкцию  Летнего сада – огромный проект, тяжелейший. Трудно сказать, насколько он подорожает, если будет продолжаться инфляция. Сегодня на первый этап выделено два с небольшим миллиарда рублей. При нормальном финансировании Летний сад должен закрыться максимум на два сезона. За это время мы должны поработать с почвой, с зеленым массивом – в общем, восстановить сад как экологическую систему. А потом мы собирались открыть его и продолжать уже реставрацию отдельных объектов, зданий - Летнего дворца и домика Петра Первого. Если финансирование сократят, срок ремонта может растянуться. Но в любом случае, с начала декабря мы закроем сад для посетителей и начнем делать то, что можно в зимнее время.

- Как вы собираетесь бороться за посетителей? Разрабатываете меры, создаете «антикризисный штаб»?  

- Никакие антикризисные штабы не помогут. Потом, мне кажется, в кризисе есть и польза  - он «прочистит» экономическую систему. Трудности заставят нас пересмотреть финансовую политику: где можно дополнительно заработать, а где  - поджать свои расходы. Хотя особо экономить нам не приходится, потому что мы и так все время это делаем.

- Чем становится культура для людей в такие «непонятные» времена как сегодня? Человек перестает откликаться на искусство или, напротив, ищет в нем отдушину? 

- Наверное, люди идут в музей даже тогда, когда трудно. У нас столетие пришлось на 98-й год - в кассы даже очереди стояли, а ведь тогда очень плохо было с посещаемостью. Человек приходит, чтобы отдохнуть немного,  побыть наедине с  прошлым - собственным и своего народа. Потому что Русский музей – это история России в понятных, доступных образах (они, правда, перестают быть понятными, начиная с 20-го столетия, когда появляется авангард, но тут уже ничего не поделаешь - времена такие). После просмотра картин можно понять, на какие грабли мы все время наступаем,  какие ошибки делаем… Так что музей полезен, вообще-то.                                      

 

Устал от гламура? Иди в музей!

- Владимир Александрович, а у вас есть статистика, какова доля молодых посетителей Русского музея?

- Довольно высока: социологические опросы говорят, что молодежи до 60 процентов. Разные дворцы нашего музея дают возможность делать большее количество выставок, поэтому каждое поколение найдет что-то свое. Молодежь, как правило, идет на выставки современного искусства, хотя и необязательно.

- То есть вы не поддерживаете тех, кто ругает новое поколение и утверждает, что его удел – одна попса?

- Я тоже ворчу, но это было во все времена – вспомните Тургенева. Хотя, конечно, огромный поток информации изменил современный мир. Молодым в нем труднее ориентироваться, поэтому очень много и агрессии, и злобы, и наркотиков. Но есть и другие молодые люди, которые достаточно рано устают от всего этого: гламура, шоколада, тусовок, и приходят в музей.

Возвращаясь к теме посещаемости, я призываю не гнаться за высокими процентами. Культура должна быть элитарной, как отборное зерно: там, где  его засеяли, сорняк не вырастет.

- Видимо, в этом  - взращивании элиты - вы и видите роль гимназии при Русском музее?

- Да, гимназия не направлена на то, чтобы готовить музейных специалистов,  там просто большой процент гуманитарных наук. В каникулы в музее от ребятишек просто не пройти. И это хорошо, потому что как-то оправдывает то, что ты все время ходишь с протянутой рукой и просишь денег. Чем больше детей придет в музей, музыкальные школы, займется рисованием, тем меньше будет тех, кто возьмет автоматы, ножи или таблетки.    

Скандалы с пропажами – черный пиар

- В Европе сейчас модно арендовать дворцы и картинные галереи для проведения частных мероприятий - свадеб, например. А можно ли арендовать площади Русского музея для частных мероприятий? Опять же возможность заработать. (Катя)

- Свадьбы у нас исключены. Но у нас, как и во всем мире, есть общество друзей Русского музея. Ты платишь ежегодный взнос, корпоративный или частный, и получаешь возможность раз в год провести свой прием, договорившись с администрацией музея. Естественно, не во всех залах это можно делать, но такие помещения есть. Наверное, подобную практику нужно применять даже чаще - нам нужны будут средства на существование. С другой стороны, у людей из-за кризиса не будет средств на то, чтобы проводить какие-то вечеринки.

- Один из самых распространенных сюжетов русского детектива: в музее висят копии, а подлинники давно проданы за границу. Да что там кино: в нашей стране периодически вспыхивают скандалы, связанные с пропажами экспонатов. Как Русский музей ведет «профилактику» этой болезни?   (Сергей Борисович)

- Русский музей первым среди крупнейших музеев полностью прошел  проверку, и  никаких пропаж у нас не обнаружено. Есть какие-то  сложности, которые  тянутся еще с 20-х – 30-х годов, потому что после революции  вещи привозили в телегах и так их и записывали: «два воза икон, десять икон в окладах, двадцать - без….».

Мне кажется, нагнетание этой ситуации идет с целью передела собственности. Особенно это касается небольших музеев, в провинциальных городах – они занимают хорошие особняки в центре города, и кому-то хочется создать впечатление, что государство плохо управляет музеем, а вот придут новые люди с чистыми руками и горячим сердцем, это будет хорошо. На обывателя такая информация плохо действует: люди начинают относиться к музеям как к магазинам. Они уверены, что их на каждом шагу обманывают.

- Русский музей не раз переживал тяжелые времена и, очевидно, не все планы будут свернуты из-за кризиса. Чем все-таки вы в ближайшее время порадуете зрителей?   (Евгения)

- Сегодня Русский музей – не только 16 зданий, но и почти 30 гектаров зеленой территории в историческом центре Петербурга: Михайловский,  Летний сад и сады Инженерного замка. Сейчас мы пытаемся приводим их в порядок, осваиваем. Например, в Михайловском саду будущей весной проведем второй Международный фестиваль «Императорские сады России». В России богатые традиции садоводства, и неплохо бы рассказать о них людям. Мы хотим, чтобы эта выставка стала такой же узнаваемой как выставки в Челси и Будапеште.

Также в планах, как я уже говорил, реконструкция Летнего сада. Наш советский менталитет заставляет подозревать других в каком-то злом умысле. Думают, что мы Летний сад вырубим, рестораны там построим, ночные клубы, казино. Кто-то говорит, что сад будет восстановлен таким, каким он был при Петре Первом. Это было бы преступлением: при Петре сад  был  партерным, гладким, украшенным лабиринтами, по периметру росли елки. На самом деле работа в Летнем саду будет проводиться по принципу музейной реставрации: мы хотим зафиксировать то, что есть, и остановить дальнейшее разрушение. Может быть, восстановим какие-то элементы: например, четыре или пять фонтанов (а их там было полсотни), чтобы напомнить о том, как это было. О том, каким сад был при Петре, в пушкинское и советское время расскажет электронный вариант прогулки по Летнему саду.

Также в планах реставрация Инженерного и Михайловского замков, Летнего дворца. Перспективное направление - виртуальные электронные филиалы. У нас уже 41 филиал в России и ближнем зарубежье, и каждый месяц приходит несколько писем с просьбой открыть новые. Ну и выставочные программы, самые разные и интересные. Например, есть идея проекта «Время, стиль и мода»: интересно понаблюдать, как в картине отражалась мода того времени. Так что Русский музей постоянно развивается.