- Я разговаривал со многими фронтовиками, офицерами, и они признавались, что в тяжёлые минуты их спасали стихи, русская классика. В плену многие про себя повторяли со школы знакомые строки, и это помогало выжить, не сойти с ума. А какие замечательные песни были написаны в те тревожные годы! Признайтесь: и сегодня, когда люди собираются за накрытым столом, они поют «Землянку», «Тёмную ночь» и «Катюшу», а не ту попсу, которая несётся с эстрады. Хочу внести и свой скромный вклад. Попросил Кремль, чтобы мне доверили на основе «Антологии русской поэзии» организовать два концерта в Москве и Петербурге. Главной канвой там станет сила слова: от «Полка Игорева» до Окуджавы и Галича. А также с небольшим молодым коллективом проедем в традициях агитбригады по всей Восточно-Сибирской магистрали до Владивостока. Так я когда-то пытался добраться из Сибири на войну.
Благодарен… войне
АиФ-Петербург: - Вы принадлежите к поколению, которое сполна испытало ужас того времени. Однако недавно сказали, что «благодарны войне»…
- С одной стороны - война была огромным несчастьем. Страшная разруха, трупы… Мы, дети, дежурили с лопаточками в 254-й школе на Мещанской улице и помогали взрослым очищать крышу во время первых бомбёжек Москвы. Дороже Нобелевской премии для меня справка, что я, ученик 1-го класса, проявил мужество в тушении зажигалок. А на станции Зима, где мы потом жили, после уроков подростки шли на маленький заводик и почти вслепую делали гранаты. И там, и по всей России ещё долго стояли ящики-пьедесталы, куда становились детишки, которые не могли дотянуться до точильных станков руками.
С другой, именно война помогла целому поколению занять гражданскую позицию, сохранить понятия о родине, достоинстве и чести. Шестидесятничество потому и выбросило такую мощную плеяду, что мы, мальчишки, чувствовали себя, как на передовой.
АиФ-Петербург: - Но сегодня пытаются пересмотреть не только принципы, заложенные русской литературой, но переписать и саму историю.
- Не надо через политические разногласия ссорить народы и углубляться в ненависть. Тем сложнее будет остановиться. Какая разница, если одна держава может взорвать землю десять раз, а другая сто? Достаточно одного. Надо образумиться и договариваться, как это было 70 лет назад. Тогда все вместе, Россия, Америка, участники второго фронта, своротили махину фашизма. Наше поколение прекрасно помнит «дух Эльбы», когда война была на всех одна и в мае 1945-го обнимались солдаты стран-победительниц. И сегодня люди по разные стороны океана в целом друг к другу относятся хорошо. У большинства американских космонавтов, с которыми я не раз встречался, висит портрет Циолковского. А Олимпиада в Сочи, которую мы вспоминаем в эти дни, стала настоящим прорывом.
Вляпаться во власть?
АиФ-Петербург: - Вы уже 20 лет живёте в США. Судя по происходящему, «дух Эльбы» там напрочь забыли.
- На меня нападают, что преподаю в Америке, но я продолжаю то, что было завещано поэтами-фронтовиками. И стараюсь, чтобы молодые американцы не забыли, как мы сражались против общего врага и вместе победили. Хочу, чтобы у нас поняли: американцы часто ошибаются, потому что это очень молодое государство, и враг никогда не был на их территории. И чтобы в США прозрели: не надо играть с нервами такой большой страны, как наша. Тем более, когда мы правы и совершенно искренни в своих намерениях.
В университете города Талса, где 15 тысяч студентов, я преподаю русскую прозу, поэзию, а также русское и европейское кино. Когда начинал, в аудитории были в основном местные. Сейчас, кажется, весь интернационал - аргентинцы, казахи, много китайцев. Все дружат, в том числе арабы, евреи, палестинцы. И человеческие ценности для всех одинаковые. Вы бы знали, какие китайцы написали исповеди, когда мы обсуждали «Неоконченную пьесу для механического пианино». Я ахнул. А после фильма «Летят журавли» вдова американского солдата, убитого в наши дни в Афганистане, принесла мне письма мужа. Конечно, у нас есть то, что разъединяет, но общего больше.
АиФ-Петербург: - Вас также упрекают в том, что, провозглашая свободу, дружите с сильными мира сего. Хотя сами же написали: «Дай Бог не вляпаться во власть».
- Пушкин тоже просил Николая I быть его цензором. А почему власть надо сразу демонизировать? Там очень много знающих, порядочных людей. Да, я подписывал письма в защиту диссидентов, Солженицына, против ввода советских танков в Чехословакию, но шёл на контакт с людьми, принимающими решения. А Эрнст Неизвестный? Он считал свой монументализм делом государственным. Если бы не его позиция, не стояла бы знаменитая «Маска скорби» в Магадане, «Прометей» в Крыму и даже надгробие Хрущёву. Поэтому с президентами, депутатами, чиновниками надо разговаривать. Не лизать известные места, а спорить, доказывать. И власть должна выслушивать иную точку зрения, исправлять промахи.
Выпал «шпинделёк»
АиФ-Петербург: - Вокруг очень много двойных стандартов, люди не понимают, что правда, а что нет. Вы тоже подтвердили: у нас из душ выпал какой-то «шпинделёк» - ограничитель, удерживающий от жадности, продажности и «шариковской спеси».
- Сегодня «Мы распоясались до ух-ты, ах-ты, / аж до такой купецкой широты, / что даже не влезают наши яхты / в иные европейские порты»… Но дело не только в социальном расслоении. Одна из опасностей в том, что Россия как нация перестаёт быть сплочённой, а люди не хотят и не умеют бороться за свои интересы. В итоге сразу сдаются. Но почему? Хороший боровичок и асфальт разворотит. Я, например, был обыкновенным мальчишкой со станции Зима. Никакого блата, влиятельных родственников, потомок каторжников. Два деда - враги народа. Однако - пробился. И такая судьба у многих «шести-десантников», которые на протяжении всей жизни оставались верны себе. Другой вопрос, что сегодня у нас очень мало независимых людей. Все к кому-то прилеплены. Но напрасно многие думают: да кто мы такие, кто на нас обращает внимание? От каждого человека что-то зависит на белом свете. Нужно только изменять и улучшать самих себя.
АиФ-Петербург: - В Санкт-Петербурге на ура прошёл ваш вечер «Жизнь как приключение». Рядом была и супруга Мария. Вы на весь зал сказали, что это ваша «любимая женщина», впрочем, и других трёх жён по-прежнему любите. Высокие отношения…
- А как иначе? Разве можно не любить тех, с кем когда-то был рядом? Терпеть не могу мужской неблагодарности… Очень уважаю Блока, но фразы, что у него было две женщины «одна - жена, а вторая - все остальные», никогда бы себе не позволил. Маша - удивительная. Для меня она и жена, и дочь, и сестра, и даже строгая бабушка. Вместе мы уже 28 лет, разница в возрасте 30 лет, у нас двое замечательных сыновей. Она учитель русского языка. С ней я венчался. Она мой ангел-хранитель в буквальном смысле слова. И когда недавно я упал в Ростове и получил тяжёлую травму, она меня спасла, как делала это уже не раз. Самое страшное в отношениях - скука. А когда искры летят от столкновения характеров - это нормально. «Я люблю тебя неосторожно, / Словно пропасть, а не колею./Я люблю тебя больше, чем можно, / Больше чем невозможно, - люблю».
АиФ-Петербург: - Вы живёте на два дома, два континента. Не тревожно, в сложившейся в мире ситуации?
- Те, кто хочет отречься от европейских ценностей, мне напоминают политических троекуровых. Как можно вырвать нашу страну из мирового контекста, не принимая в расчёт будущее? К сожалению, у нас сегодня многие живут двухходовыми комбинациями, а надо думать о послезавтра. Я был в 97 странах, читал там стихи, и везде людям был близок гуманизм русской поэзии. «Всемирная отзывчивость», как сказал Достоевский о Пушкине. И напрасно мы себя мытарим, что нам нужна новая Россия, что у нас особый путь. Европейская культура взошла и на русских дрожжах, так что с миром нам - по пути.
Георгий Полтавченко: «Служить Отечеству и Петербургу» 
«Времена не выбирают». Александр Кушнер о роботах-поэтах и атомной бомбе 
Открыть историю. Переписывать прошлое нельзя даже ради благих намерений 
Даниил Гранин: «Через богатство достоинств человека не увидишь»