Мне захотелось написать что-то вроде «Американской трагедии», только с нашими корнями и реалиями, - признался писатель, режиссёр Павел Санаев, недавно представивший в Петербурге «Хроники Раздолбая», продолжение культового «Похороните меня за плинтусом». - Получился роман-взросление, где многое происходит на переломе эпох. Суть – история человека, оказавшегося внизу, который очень хочет пробиться наверх и не растерять себя, сберечь духовные ориентиры.
Свобода или генплан?
Елена Данилевич, АиФ-Петербург: - От смены эпох наша страна не опомнилась до сих пор. Многие болезненно переживают, что мы теряем силу и влияние, а из лидеров по ряду позиций скатываемся на уровень стран третьего мира.
Павел Санаев: - Сегодня мы часть глобальной экономики и возврата к прежнему уже не будет. И сейчас,
- В прошлом тоже было немало хорошего. Только как эти достижения применить для пользы будущего?
- То, что совершила наша страна – исторический опыт планетарного масштаба, который не осуществлял никто в мире. Через кровь и хаос, в стране, где процентов 80 населения было неграмотными рабами, мы построили мощнейшее государство, второе по значимости на земле. Пытались воплотить мечту миллионов и создать бесклассовое общество, где все равны и нет угнетённых. Потом оказалось, что наша система не работает, нам самим стало в ней некомфортно. Хорошо, мы проиграли, но это всего лишь опыт, а не конец истории. Опыт, полный самых разных страниц – и горьких и прекрасных. Поэтому сегодня надо перестать посыпать голову пеплом, смотреть назад и шарахаться из крайности в крайность, то рассматривая свое прошлое в черных красках, то испытывая по нему лютую ностальгию. Нужно принимать новую реальность и ставить цель занять в этой новой реальности более достойное место. А еще лучше снова бороться за первое.
- Грандиозный эксперимент с социализмом провалился, но почему многие люди хотят идти назад, а не вперёд? Сожалеют о развале Союза, с его дефицитом и идеологическим прессом, тоскуют по железной руке. Ещё лет 5-6 назад подобных настроений не было.
- С середины 90-х, сохранялось ощущение, что мы идём вперёд, стремимся к лучшему, развиваемся.
Действительно ведь, развивались в чем-то – открывались торговые центры, банки, автосалоны… Сегодня становится очевидно: прежняя модель себя исчерпала, приехали. Магазинов с китайским ширпотребом полно, а наука загнулась, перерабатывающая промышленность загнулась, авиация загибается. И вот многие начинают сокрушаться: а вдруг зря порушили советский строй? А вдруг лучше вернуться назад? Мне кажется, это шатание опасно, потому что, нельзя возвращаться к тому, от чего стремились уйти, только потому, что не получилось хорошо реализовать то, что намеревались построить. Это как зависнуть ногой над пропастью и пытаться шагнуть назад. Решили жить в новой системе, значит надо учиться делать это по-настоящему хорошо. Понимать, что действовать надо не по понятиям и телефонному праву, а по работающим законам, обходить которые себе дороже. И так же, как, не щадя живота, строили социализм, так же сегодня строить общество свободной экономики. Ориентиры есть: Южная Корея, к примеру. Люди пели гимн корпорации, вкалывали по шестнадцать часов и через несколько лет выбились в экономические лидеры. Понятное дело, что нам бесполезно пытаться покорить мировой рынок электроникой или автомобилями – в Китае и Японии эти товары все равно делают лучше. Но почему бы, скажем, не поставить цель создать лучшую в мире медицину? Построить суперсовременный медицинский кластер, где делали бы операции людям со всего мира вдесятеро дешевле, чем в Америке, но при этом не хуже. Подключить к этому кластеру специальные НИИ, разрабатывать новые методы лечения… Таких глобальных проектов не может быть много, но хватило бы трех-четырех, чтобы за десять лет вывести страну в лидеры. Все нужное для этого есть, даже деньги нашлись бы, если не переводить их на футбольные игрища. Требуется только воля.
Поближе к миллионам
- В вашем романе один из героев молодой человек, которому не интересно получать деньги просто так – этакий, «юный Штольц». Однако большинство выпускников, и наш город не исключение, мечтают стать чиновниками и быть поближе к государственным миллионам.
- Я знаю об этих настроениях, и меня они удручают. Молодежь вырастает с мыслью: в жизни надо получше устроиться, а больше всего перепадает на государевой службе. Получается, что они не хотят придумывать что-то передовое, генерировать идеи, создавать компании, а осознанно рвутся получать откаты и «пилить» бюджет. Недавно в супермаркете я наблюдал за мужчиной лет пятидесяти. Холёное надменное лицо, дорогой костюм, за очками в золотой оправе прячутся поросячьи глазки. Он купил какую-то деликатесную закуску, бросил на кассу десять тысяч и вышел с видом человека, у ног которого лежит весь мир. По нему было видно, что это высокопоставленный чиновник, все усилия которого сводятся к тому, чтобы держаться за свое место и «распределять потоки». Сегодня многим кажется, что быть таким человеком – предел мечтаний. Так вот, страна начнет меняться к лучшему тогда, когда быть таким человеком станет считаться неприличным. Вот неприлично получать деньги ни за что – и точка. Создал что-то, развил, улучшил и заработал на этом – купи себе хоть пять яхт. А если своровал у пенсионеров, увел в офшор и ходишь «гоголем», так это все равно, что в заблеванных брюках ходить.
- Бегут не только капиталы в офшор, 20-30% молодого, трудоспособного населения тоже намерены уехать из страны.
- Потому что, став частью глобального мира, мы оказались глобальной деревней, уездным городком N. И люди, естественно, стремятся перебраться в столицу. Если молодой человек мечтает стать врачом-иммунологом и совершить открытие, но наука в стране не развивается, он поедет туда, где есть такая возможность. Конечно, хочется, чтобы мы тоже стали одной из мировых столиц. Надеюсь, это когда-нибудь случится, но наше поколение может этого и не увидеть.
- Народ дружно ругает власть, коррупцию, чиновников, тем не менее, протестное движение, в том числе в Петербурге, сошло на нет. Отчего народ так пассивен – боится ошибиться, потерять то, что есть?
- Многие чувствуют, что протест носит узкий характер. Если бы это было оппозиционное движение с манифестом развития, во главе которого шли бы лидеры, способные это развитие обеспечить – все было бы иначе. Но в ситуации деградирующей государственной системы долго и всерьез протестовать из-за того, что не так посчитали голоса… Ну, это как у человека всерьез болен весь организм, а он переживает, что выскочили прыщи.
- Проблемы в стране множатся, но решения не видно. Вместо этого в Петербурге, например, парламент принимает «антигейский» закон, запрещают выставки, концерты, арестовывают картины…
- Это похоже на абсурдную сублимацию. Есть простые вещи, которые многих волнуют. Законность судов, перспективы развития, инновации, настоящие, а не декоративные. Меня, например, волнуют не геи, а вопрос, почему наши нефтяные деньги мы кладем в заграничные банки под 0,7%, затем занимаем их там под 7, а кредиты населению выдаём под 14-20%. Почему в экономике такая ситуация, что нашим промышленникам выгоднее строить тракторный завод в Канаде, а не на Родине? Каким образом получается, что там дешевле электричество и ниже налоги? Почему долететь из Нью-Йорка в Лос-Анджелес вдвое дешевле, чем от Москвы до Калининграда? Вместо того, чтобы всерьез решать эти жизненно важные проблемы, начинается борьба с «ветряными мельницами бездуховности». Поскольку число проблем возрастает, больше становится и «мельниц», абсурд усиливается. Это симптом серьезного нездоровья общества, и мне кажется, самое главное в такой ситуации сохранять трезвость ума. Снова и снова настойчиво поднимать важные вопросы и не обращать внимания на абсурд.
Павел Санаев: «Мы плывём по течению, причём не вперёд, а назад» 
Павел Санаев: «Кино я люблю снимать больше, чем писать книги» 
Лучшие книги июня. «Любовь Муры» и «Хроники Раздолбая» 
Сжигать ли книги? Писатели – о возможном запрете романа Йозефа Геббельса 
Смольный обещал поддержать «Книжную лавку писателей»