28 февраля художественный руководитель Александринского театра Валерий Фокин отпразднует свой 70-летний юбилей. Свою должность в Петербурге он занимает уже почти 14 лет. За эти годы Фокин кардинально изменил театр и добился присвоения ему статуса Национального достояния.
Валерий Владимирович решил подвести промежуточные итоги своей деятельности в Северной столице: с 18 по 28 февраля в Александринском театре пройдет фестиваль «Десять спектаклей Валерия Фокина», который станет своеобразным отчетом режиссера о проделанной работе. В рамках фестиваля будут показаны петербургские спектакли – от «Ревизора» 2002 года до нового «Сегодня. 2016» по повести сына худрука, Кирилла Фокина, «Огонь». В преддверии дня рождения и начала юбилейной программы режиссер встретился с журналистами и рассказал о том, какими для него были эти 14 лет в главном театре города на Неве.
Об Александринском театре
- Когда в первый раз приехал в этот город в 1971 году, у меня было ощущение, что я приехал в город, который знаю благодаря произведениям Гоголя, Достоевского и другим литературным ассоциациям. Так складывается, что театр и город существенно меня изменили как творческого человека и режиссера. Могу уверенно сказать, что, если бы Бог не дал бы мне такого периода жизни, это было бы серьезное упущение с его стороны. Эти 14 лет были очень важными и обогатившими меня.
Я люблю Александринский театр за его атмосферу и значение во внутреннем плане: в нем много уникальных вещей. В лучшие свои моменты он соединял в себе разные театральные направления и реализовывал это в актерской игре. В этом театре наряду с актерской системой всегда была интересна постановка разных крупных режиссеров разных направлений. Неслучайны 10 лет работы Мейерхольда в этом театре, работа Акимова. Еще до Второй мировой войны главный режиссер Сушкевич, вахтанговский человек, который приехал сюда, понял, что система Станиславского, которую было принято насаждать по всему Советскому Союзу, в этом театре не прививается. Александринка во многом повлияла на меня и изменила.
14 лет назад моя задача была вернуть престиж этому театру во всех смыслах, прежде всего изнутри - для уровня театральной культуры, труппы, спектаклей, репертуара. За это время возникла идея экспериментального центра, который должен был питать основную сцену, а она – его.
О постановках
- Главный вопрос, который мы ставим в спектаклях перед зрителями – как остаться людьми. Какой может быть еще более важный вопрос? Для чего мы живем? Огромное количество людей не задумывается над этим. Нет ничего важнее темы «строительства» человека.
Когда я сделал первый спектакль, думал, что дальше легко пойдет. Второй – опять трудно. Чем старше, тем все трудней и трудней, потому что степень профессиональных претензий к себе возрастает. У меня не было ни одного легкого спектакля. Из 80 с лишним своих спектаклей я бы выделил пять-шесть, которые, может быть, и не имели большого зрительского успеха, как другие, но они для меня дороги, потому что в них мне удалось добиться наибольшей гармонии. Среди них – спектакль по Достоевскому «Записки из подполья» - это был первый спектакль в 1976 году. Там играли Райкин, Леонтьев и Коренева.
Эфрос писал, что удачно проведенная репетиция окрашивает собой целый день. Очень точная фраза.
Конечно, реакция зрителей важна, но для меня спектакль получился, когда разрыв между тем, что ты хочешь и что произошло, максимально сокращен. Если кто-то из моих коллег скажет, что у него получаются легкие спектакли – он не режиссер. Режиссер знает, как идти, но куда он придет, он не знает, как и актеры. Просто так получилось, что он идет впереди, а все идут за ним. Режиссер должен получать радость от репетиций, от встречи с актерами от моментов, от того, что ты вдруг можешь, как говорил Достоевский «схватить точку», что-то такое в воздухе. Эфрос писал, что удачно проведенная репетиция окрашивает собой целый день. Очень точная фраза.
О новом спектакле
- Мы сейчас репетируем спектакль «Сегодня. 2016», премьера которого состоится 25 февраля. Спектакль очень сложный: в нем много компонентов, которые нужно привести в гармоничную связь. Я имею в виду, прежде всего, актеров и массу технических вещей. Здесь все работает на одной линии с артистами – и звук, и свет, и видео, и декорацию, которая сама по себе двигается. Для меня это во многом новый опыт, я люблю такие рискованные вещи.
Никто не вспоминает прошлые победы, они уходят, они неинтересны. Ты интересен, если сегодня можешь что-то продемонстрировать.
Самое главное, что меня поддерживает – к своему юбилею я подойду вместе с моими коллегами, сделав какую-то работу, потому что глупо и смешно отмечать юбилей, сидя в грамотах и орденах. Прежде всего нужно доказать себе, что ты что-то из себя представляешь. Никто не вспоминает прошлые победы, они уходят, они неинтересны. Ты интересен, если сегодня можешь что-то продемонстрировать. Я давно не делал современной драматургии. Это абсолютно верно, что все происходит на Новой сцене, потому что возможности площадки помогут реализовать этот проект. На любой другой площадке из тех, которые я знаю, это было бы сделать трудно, потому что спектакль по жанру – фантастика.
Об актерах
- Каждый период жизни на меня влияет, так же и встречи с актерами. Когда я начинал в «Современнике», там была команда блестящих артистов. Они мне казались стариками в свои 30 лет. Мне было 24 и они меня учили, я с ними работал и развивался. Зиновий Гердт на меня повлиял даже просто по-человечески, Константин Райкин, конечно: мы с ним вместе делали работы практически со школьной скамьи. В последнее время мы можем по несколько лет не встречаться, но, когда встречаемся, такое ощущение, что у нас не было перерыва: мгновенно начинаем репетировать на одном языке и с ходу чувствуем друг друга.
Театр – огромная территория, где много разных дорог. Самое прекрасное, когда эти дороги пересекается, потому что на стыке и возникает что-то неожиданное и новое.
Помню, как с Евгением Мироновым начинал репетировать «Достоевского» в «Современнике», он тогда еще был молодым артистом, это была одна из его первых проб. В Александринке нельзя пропустить старшее поколение артистов: Смирнов, Паршин, Семак – все влияют на меня. Конечно, у меня в жизни были встречи, как, например, с Гратовским, который круто поменял мой взгляд на театр. Гратовский – один из реформаторов театра, который признан наравне со Станиславским, Мейерхольдом, Брехтом. Он повернул театральные мозги совершенно в другую сторону. Мне посчастливилось даже поработать с ним вместе. Я вдруг увидел, что может быть совершенно другой театр по способу работы и существования. После московских театров вдруг мне показали другую планету. Я тогда отчетливо понял, что театр – огромная территория, где много разных дорог. Самое прекрасное, когда эти дороги пересекается, потому что на стыке и возникает что-то неожиданное и новое. В Александринском театре это есть.
Прыжок с «А» на «Я». Андрей Щербан о правде, фальши и самородках 
Кама Гинкас: «Я – не высокий лирик, я низкий «драмадел!» 
Лучшие из глубинки. Провинциальные театры едут в Петербург