Леонид Юзефович – один из самых титулованных писателей России. Он известный сценарист, лауреат премий «Большая книга» и «Национальный бестселлер». Недавно вышел его новый сборник «Маяк на Хийумаа». Это рассказы разных лет, в том числе связанные с историческими изысканиями. Неудивительно, что представление новой книги переросло в разговор об исторических романах в целом и дискуссии о ходе событий в России. Рассуждения автора «Зимней дороги» и «Контрибуции» выслушал и SPB.AIF.RU.
Об исторических романах
– Исторические романы, с моей точки зрения, хорошо читать в юности. Они пробуждают воображение и интерес к событиям прошлого, воспитывают вкус, дают основы знаний. А вот в зрелом возрасте они не нужны. Это всё равно, что есть пережеванную пищу. Автор берёт источники, мемуары, разбавляет собственной «слюной» и вкладывает читателю «в рот». Поэтому к историческим романам, которые претендуют на воссоздание реальности, отношусь с неодобрением. Несогласные могут спросить: «А как же «Война и мир»? Но это не исторический роман. Толстой родился через шестнадцать лет после начала войны 1812-го года и еще через сорок с лишним участвовал в обороне Севастополя. Эти события были свежи в памяти многих его современников.
«Но вы сами пишете исторические романы», – могут упрекнуть меня скептики. Нет, история для меня лично начинается за пределами памяти трёх поколений, и я пишу не историческую, а документальную прозу. О бароне Унгерне, генерале Пепеляеве, партизане Строде. Это современные книги о том, как мы в наше время смотрим на прошедшую эпоху и людей, которые тогда жили. Они такой же путеводитель по событиям сегодняшних дней, как и любое другое произведение, написанное на материале окружающей нас действительности.
О «поп-истории»
– В любом обществе история – служанка политики. Посмотрите внимательно: она всегда меняется в зависимости от времени и эпохи, колеблется, вместе с переменами в обществе. От интриг Древнего Рима, Древней Греции до перипетий наших дней. Более того: история, как наука, существует до тех пор, пока переписывается. Если этого не происходит, перед нами будет просто краткий курс.
В любом обществе история – служанка политики. Она всегда меняется в зависимости от времени и эпохи, колеблется, вместе с переменами в обществе
Другое дело, что должна быть академическая наука. Абсолютно независимая, с серьёзным подходом и опорой на источники, имеющая возможность говорить всё, что считает нужным. Сталин фактически её запретил, что недопустимо. И есть другая история. Так, Петра Первого и Александра Невского в фильмах Эйзенштейна играл актер Черкасов, и я, например, так их себе и представляю. Так же как есть поп-музыка, существует и поп-история. Обычно она характеризуется интересом к неоднозначным персонажам – Сталину, Николаю II, Гитлеру, Берии. Моя же задача – извлечь из забвения людей, которые не имели такого масштаба, но тоже повлияли на её ход. В силу разных причин они оказались забыты, однако их судьбы не менее важны и значимы.
Так, в романе «Зимняя дорога» у меня показан яркий персонаж — корнет Василий Коробейников. Он командовал «белой» армией в Якутии, причём действовал хладнокровно и жестоко.
Как этот человек с опереточным званием стал главой повстанческой армии, которая насчитывала несколько тысяч человек? Кавалером четырех Георгиевких крестов? Откуда он взялся? Сведения противоречивы. С одной стороны, есть информация, что Василий обладал невероятной храбростью и за свои подвиги получил высокие награды и офицерский чин (корнет – низшее звание в кавалерии, как в пехоте прапорщик). Но есть и другие данные, что Коробейников на самом деле числился в полку ветеринарным врачом. Наград у него тоже не было, а все Георгиевские кресты белые просто приписали, чтобы возвысить фигуру «вождя». Красные же подхватили это, чтобы тоже поднять значение своей победы. Мол, повержен полный Георгиевский кавалера. Где здесь правда, а где вымысел? Я, сколько ни бился, работая в архивах, точного ответа пока дать не смог. Но надеюсь добраться до правды.
О латышских стрелках
– Это люди, которые оказались в определенной ситуации, когда у них не было другого выхода. К тому же ещё при царе официальная пропаганда сыграла на ненависти местных крестьян к немецким помещикам, баронам. И когда фронт в 1915-м стал подходить к Риге, начали формироваться латышские части. Их вынесло на гребень гражданской войны. Таких частей было много, дрались они отчаянно и отличались железной дисциплиной. В 1917-м это были одни из лучших подразделений русской армии, поэтому не удивительно, что большевики приложили немало усилий, чтобы переманить их на свою сторону.
В итоге они оказались между двух жерновов, в иноязычной, чуждой для себя среде, а в такой обстановке люди чувствуют опасность и часто становятся послушным орудием в руках власти. Как результат, появились как белые, так и красные латышские стрелки, которые использовались в том числе для карательных операций. И если красные охраняли Ленина в Кремле, то одновременно белые – ставку Колчака в Омске. Я читал мемуары белого офицера, который признавался, что латышских стрелков они в плен не брали, а сразу расстреливали. Настолько сильными и непримиримыми были противники.
О «красных» и «белых»
– Ошибается тот, кто думает, что «красные» – это голытьба, маргиналы и бандиты, а белые – «голубая кровь, белая кость». К тому же, наши симпатии качаются вместе с современностью. Приходят к власти белые – начинаем поддерживать красных. И наоборот.
Бывших царских офицеров служило в Красной армии больше, чем в белой. Они руководили и большинством боевых операций. Причём к красным перешли добровольно, а не под угрозой смерти. Известен случай, когда царского полковника, командовавшего у красных дивизией, взяли в плен белые. Это произошло, когда Юденич наступал на Петроград, и ему предложили остаться в рядах царских войск. Он отказался и его повесили. Полковник знал, что так произойдет, но сделал свой выбор. Поэтому не надо думать, что все золотопогонные офицеры служили красным только из-за страха. Нет, многие делали это сознательно, а гражданская война лишь усугубила трагедию.
Кстати, у белых был шанс победить. Весной 1919 года колчаковцы дошли до Глазова, это почти Вятка, оттуда до Москвы оставалось немногим больше 600 км. На юге они были близко от Воронежа и Орла, уже видели Тулу. Но сыграли свою роль интриги, соперничество. Колчаку знающие люди предлагали отказаться от прямого похода на Москву. Убеждали идти на соединения с Деникиным, в низовья Волги. Но его юные генералы хотели войти в белокаменную раньше и убедили в этом адмирала, который не очень разбирался в сухопутной войне.
Фрунзе – уникальный прирожденный военный гений, выдающийся военачальник, теоретик, хотя вообще не имел специального образования. Такое возможно только в революцию
Кстати, если вдуматься, генералы Колчака – тоже дети революции. Пепеляев, например, биографией которого я плотно занимался, с первой мировой пришел капитаном, а в 1918-м он уже генерал-лейтенант. И это в 26-27 лет. Полководцы со стороны красных тоже, по сути, были мальчишки. Уборевич, лучший красный командарм, остановил опытного Деникина, когда ему было всего 23 года. А потом дошёл до Владивостока. А Фрунзе? Многие свои победы он одержал в 30-35 лет. Это уникальный прирожденный военный гений, выдающийся военачальник, теоретик, хотя вообще не имел специального образования. Такое возможно только в революцию.
Когда начинаешь этим заниматься, понимаешь, что в сплетении судеб столько оттенков… Один из исследователей, изучающий этот период в жизни России, как-то сказал: «На самом деле гражданская война – это столько фронтов, сколько людей в ней участвовало». И чем дольше я данной темой занимаюсь, тем больше понимаю, как это верно.
«Она стреляла в Ленина!». Настоящая история Фанни Каплан 
Власть, измены и расстрел. Как сложились судьбы известных кремлевских жен 
Блок работал в ЧК? Поэт участвовал в допросах министров и сановников 
Как Зимний брали дважды. Народные массы чуть не утопили революцию в вине