Слухи о том, что того или иного правителя подменили, и на месте законного руководителя находится марионетка, ведомая злой волей, по Европе ходили постоянно. Но даже на этом фоне количество соответствующих легенд, связанных с Петром Первым, выглядит чрезмерно высоким.
Нарушение порядка
Напомним, что сплетни о «двойниках» правителей распространяются и по сей день, оставаясь одной из популярных тем среди любителей заговоров. Что уж говорить о временах, когда из-за отсутствия газет и телевидения мало кто из жителей страны знал своего правителя в лицо. В начале XVIII века абсолютное большинство россиян – от обычных крестьян до купцов и дворян, живущих в провинции, – никогда в жизни не встречались с Петром Первым и могли лишь ориентироваться на слухи в вопросах о внешности и характере русского царя. При этом те решения, которые принимал монарх, напрямую отражались на их судьбах, и далеко не все из них пользовались популярностью. Петр Первый понимал, что России нужно прорубать окно в Европу, а для этого вести тяжелую и изнурительную войну со Швецией, но какое дело было до царских затей простому крестьянину откуда-нибудь из рязанской глубинки? Купцы или дворяне понимали, конечно, больше, но на их долю выпадали и бóльшие потрясения: от новых повинностей до необходимости менять весь привычный образ жизни. Поэтому народ упирался, бунтовал, а поскольку, по тогдашнему представлению, мятеж против законного монарха приравнивался к восстанию против Божьего порядка, то идейным фундаментом сопротивления и выступали слухи о том, что царь-то ненастоящий! А раз так, то и подчиняться ему не надо.
Сын Лефорта
Современные историки разбивают весь сонм легенд и сплетен о подмене Петра Первого на три большие группы. Самая первая из них – представление, что монарха подменили еще в младенчестве, и к власти в стране изначально пришел некий самозванец. Какого он происхождения – существовали разные версии, но основная была в том, что настоящий отец – это некий немец из Кукуйской слободы. Возможно, даже сам Лефорт, который позже был воспитателем молодого Петра. Началось, дескать, с того, что царь Алексей Михайлович говорил своей супруге Наталье Кирилловне: «Коли не родишь сына, учиню тебе озлобление». Однако у царицы появилась на свет девочка, и чтобы избежать монаршего гнева, та решила поменять дочку на родившегося в ту пору у Лефорта сына. Младенцев обменяли, но поскольку Лефорт знал об этой тайной операции и чувствовал привязанность к сыну, то позже напросился к нему в воспитатели. Однако о совершенной подмене узнали также и дворовые люди, которые рассказали своим знакомым – так тайна и ушла в народ. Во всяком случае уже в 1700 году крепостные боярина И. Стрешнева на допросе в Преображенском приказе (а расспрашивать там умели) искренне утверждали «государь не царского колена, а немецкой породы, а великого государя скрыли немцы у мамок в малых летех. Немцы хитры – лик под лик подводят».
Подмена в Посольстве
Вторая группа преданий связана с Великим Посольством в 1697–1698 годах. Надо отметить, что молодой царь и сам давал многочисленные поводы для такого рода утверждений. Мало того, что это был первый в истории случай, когда русский православный монарх выбрался со Святой Руси в земли иноверцев, где, как известно, всякое нечистое дело может случиться, так еще он и сам путешествовал инкогнито, представляясь то бомбардиром Петром Михайловым, то плотником Петром Алексеевым. Самого Петра, как и его иностранных визави, подобный маскарад, похоже, только развлекал, но соотечественники, привыкшие к солидным и серьезным государям, были шокированы. А когда Петр вернулся из Европы в немецком платье, да еще повелел всем переодеться в новые одежды, начать курить табак и отрезать бороды – то все встало на свои места. Как есть подменили! Костромской помещик Василий Аристов, по сохранившимся протоколам допроса, передавал эти слухи следующими «непристойными словами»: «Это нам-де какой царь, он-де не царь, взят с Кокуя. А наш-де царь в немецком государстве». Другой вариант той же легенды конкретизирует, как и где произошла подмена – якобы случилось это в Риге, где подлинного царя «заклали в стену», а вместо него прислали на Русь похожего на Петра лицом самозванца. Третья версия гласила – «царь в немцах в бочку закладен и в море пущен». И, наконец, еще одним местом подмены провозглашался Стокгольм («Стекольны»), в котором Петр Первый становился жертвой натуральной ведьмы – то ли Цирцеи, то ли Шамаханской царицы – шведской королевы Кристины, которая его бросила в темницу, а на место русского царя прислала немца. То, что прочие участники Великого Посольства никакой подмены не заметили, объяснялось просто – они и сами все немцы, а кто не немец, того подкупили.
Настоящий Антихрист
И, наконец, третья группа версий – религиозная, имевшая хождение в первую очередь среди старообрядцев. Согласно ей, русский царь Петр Алексеевич Романов был заменен натуральным Антихристом, и поскольку это была мистическая подмена, то ее техническая сторона и место действия были не столь важны. Возможно, таинственное и страшное дело состоялось в детстве, возможно – во время Великого Посольства, а возможно, и вовсе тело осталось то же, а вот дух поменялся. Ничем иным верующие люди того времени не могли объяснить снятие и переплавку на пушки колоколов, отмену поста Патриарха и прежнего церковного календаря, а также Всепьянейшие Соборы, проводившиеся по указанию Петра и представлявшие кощунственную пародию на церковные богослужения. Ужесточившиеся при Петре гонения на староверов только укрепляли их в этой идее.
«Петра называют: окаянным, лютым, змееподобным, зверем, гордым князем мира сего», – свидетельствуют архивы. Его именуют «двоеглавым зверем», так как он стал главою и церкви, и государства. Любопытно, что эта версия оказалась, пожалуй, самой живучей, и как идея существовала, как минимум, до начала ХХ века, отразившись в творчестве Дмитрия Мережковского. Как отмечал о. Александр Мень, в своем богословско-философском романе о Петре I Мережковский нарисовал первого российского императора «воплощенным антихристом».
«В XX – начале XXI веков появились новые конспирологические теории. По одной из них, подменили Петра I в 1691 году, когда во время учения «потешной армии» царя смертельно ранили, и часть российской верхушки решила заменить его похожим голландским корабельным мастером. По другой, замену Петра двойником организовали представители европейских элит, а настоящий царь стал тайным узником парижской Бастилии – «Железной Маской» – и был похоронен в 1703 году. Авторы подобных теорий выдвигают десятки аргументов: начиная от внешних различий в облике Петра по портретам «до» и «после» Великого посольства до внезапных нервных припадков, которые стали происходить с правителем. Официальная историческая наука, которая опирается в своих исследованиях только на достоверные источники, такие гипотезы не признает ввиду их слабой доказательной базы», – отмечает историк, автор портала «Культура.РФ» Татьяна Григорьева.
Легенда о самозванстве
«Основной мотив легенды о самозванстве Петра подсказали те наблюдения, которые поразили народ с самого начала царствования Петра. Петр дал народу почувствовать свою деятельность новыми государственными тягостями. Государственные тягости не были новостью для народа: их больно чувствовали и в XVII веке, но тогда за них винили не самого царя, а его правительственные орудия. Царь сидел где-то далеко и высоко над народом, редко являлся перед ним и был окружен в народном представлении ослепительным ореолом неземного величия. Петр впервые спустился с заоблачной высоты, явился перед народом простым человеком, совсем земным царем. Но какой это был странный царь! Он предстал перед народом с таким непривычным обликом, с такими небывалыми манерами и принадлежностями, не в короне и не в порфире, а с топором в руках и трубкой в зубах, работал, как матрос, одевался и курил, как немец, пил водку, как солдат, ругался и дрался, как гвардейский офицер. При виде такого необычного царя, совсем не похожего на прежних благочестивых московских государей, народ невольно задавал себе вопрос: да подлинный ли это царь? В этом вопросе и лег зародыш легенды о самозванстве царя», - Василий Ключевский, историк, публицист, «Курс русской истории», лекция LXIX.