Недавно автор серий «Кольцо тьмы», «Летописи Хьерварда», «Приключения Молли Блэкуотер», «Гибель богов» и других популярных романов побывал в родном Петербурге, где представил свою новую книгу «Охотники». Как же вышло, что человек, много лет проработавший в науке и оперирующий очень точными вещами, стал фантастом?
«Контру» не тронули
- Вы из научной семьи, сами закончили Политех и занимались молекулярной биологией. Десять лет отработали в НИИ особо чистых препаратов, могли построить блестящую научную карьеру. И вдруг - фэнтези… Почему?
- Наука никогда не была моим призванием, а вот историю я обожал всегда. В старших классах буквально глотал исторические монографии. Многое узнавал и через судьбы близких. По матери мои предки - столбовые дворяне, причём службу они начали ещё до Петра. В годы революции наша семья была на стороне царизма. Воевали с оружием в руках, поддерживали белое движение. К счастью, ни во времена красного террора, ни после никого не репрессировали, хотя это была настоящая «контра». То, что никого не тронули, - чудо. Более того, все многого добились в жизни. Уже при новой власти один дед вошёл в Большую Советскую Энциклопедию, другой был профессором, заведовал кафедрой, его учебники до сих пор в ходу. И я тоже стал заниматься тем, что было в традициях семьи. Писать же начал в конце 70-х, а опубликовал первую книгу случайно. Продавал компьютеры издательству и предложил рукопись.
- Уже в первых романах видно, как вы увлечены миром Джона Толкиена. Но отчего выбрали именно его героев?
- Дело в том, что у нас тогда ничего подобного не было. Наоборот - терзал книжный голод. Новые романы я и мои друзья искали не в комфортных магазинах, как сейчас, а на книжной барахолке, в одном из окраинных районов Ленинграда. Она так и называлась - «За трубой». До сих пор помню, как потерял любимый сборник отца «Трудно быть богом» Стругацких. Чтобы его вернуть, пришлось отдать спекулянтам 60 руб. - половину зарплаты молодого специалиста. Сегодня испытываешь ностальгию по тем временам, когда книга была сакральной вещью и ради неё многого не жалели. Сейчас пора иная. Книга берёт не дефицитом, сладостью запретного плода, а тем, что она действительно интересна. Пожалуйста! Конкурируй с западными авторами, «ютубом», компьютерными играми. Бейся, показывай, чего ты стоишь по гамбургскому счёту. Читатель при этом голосует рублём. Сложно, тяжело, но честно.
Сегодня испытываешь ностальгию по тем временам, когда книга была сакральной вещью и ради неё многого не жалели.
Паразиты просто так не сдаются
- В большинстве ваших романов люди вступают в поединок с нечеловеческой силой. Как правило, добро побеждает, но в жизни часто происходит наоборот…
- Мои герои действуют людской смекалкой и хитростью. У homo sapiens нет феноменальных способностей животного мира или фантастических существ. Мы не слишком быстро бегаем и кусаемся. Но у человека есть разум, который сильнее всех клыков и когтей, любой, даже самой отчаянной злобы. Кажется, зла в мире столько, что вот сейчас оно вобьёт нас в землю и покатится кровавым катком. Но смысл книги как раз в том, чтобы назвать его по имени и сорвать маску. Потому что сегодня в кино, виртуальных играх стало слишком много добрых вампиров. На экране, страницах книг они пьют кровь и мучаются, что делают что-то нехорошее. Мне это не очень нравится. Как биолог я знаю роль паразитов в экологической системе. Они так просто не сдаются. Поэтому надо без прикрас показать их безобразный и обнажённый лик. А читатель уже сам может сделать вывод, стоит за этим какая-то правда или нет.
- Таким абсолютным злом является фашизм. Вы как-то сказали, что сейчас исподволь в некоторых странах происходит реинкарнация нацизма. На чём это основано?
- В 90-е я жил в Штатах и наблюдал, как там, по сути, реабилитируют рейх. В безобидной, казалось бы, форме. Подогревается интерес к немецкой технике, форме, атрибутике, наградам. Современному читателю будто говорят: «Посмотрите, как мужественно выглядят в этих мундирах офицеры, какие они супервоины. Какое у них отличное оружие, дисциплина. Да, были концлагеря, газовые камеры, но это издержки, мы их сурово осуждаем. Да, победили большевики, но всё равно солдаты фюрера - крутые ребята. Они бы выиграли войну, просто что-то пошло не так». Дальше - больше. В превосходных тонах расписываются все сражения, где принимали участие гитлеровцы. Прослеживается путь едва не каждого пехотинца в военных операциях. А все ошибки, потери советских войск преувеличиваются. Плюс выходит масса книжек, где говорится, что победить немецкую машину могли только жестокие, бесчеловечные существа. У меня часть этих изданий собрана - врага надо знать в лицо.
То, что такая политика продолжается, показывают недавние события в армии Германии, выявившие проблемы с личным составом, не скрывавшим симпатий к вермахту. А также ролик НАТО о «лесных братьях» в Прибалтике, недавно показанный по ТВ. Там они поданы как герои и патриоты, хотя на самом деле расстреливали и убивали. Видя такое, мне захотелось смоделировать своеобразную игру в рейх. Показать, как из личинки вылезает бесчувственный нацизм, для которого мы как люди не существуем. Как из обыкновенной империи вылупилось чудовище, которое и сегодня небезопасно.
Мы - чемпионы по недоверию?
- Вы сказали, что сейчас пришло новое поколение читателей. Удаётся понять «племя младое, незнакомое»?
- Мне кажется, мы находим общий язык, сужу об этом по отзывам, встречам с аудиторией, спросу на книги. Конечно, мне хочется писать так, чтобы современные дети эпохи гаджетов всё-таки взялись за печатный текст. Ведь в Америке десятки миллионов детей стали читать после того, как вышел «Гарри Поттер» Джоан Роулинг. Надеюсь, что и мои книги возвратят чтение в досуг молодого поколения. Книга - это то лекарство, тот глоток кислорода, без которого лично я жить не могу.
Книга - это то лекарство, тот глоток кислорода, без которого лично я жить не могу.
Ведь почему фантастика востребована? Потому что она закрывает некую брешь, появившуюся из-за перекосов в обществе. Россияне, например, чемпионы по недоверию, мы не любим и часто даже ненавидим друг друга. То же в отношении исторических персонажей. Проверьте свои ассоциации: Николай I - Николай «Палкин», «После бала» Толстого. Николай II - Ходынка, Кровавое воскресенье, Ленский расстрел. Устоявшиеся штампы возникают сразу же, как в «Органчике» Салтыкова-Щедрина. Это печально. Исторически нас научили ненавидеть себя до самоистребления, и мои герои пытаются закрыть эти провалы. В том числе обращаясь к молодому поколению.
Исторически нас научили ненавидеть себя до самоистребления.
- Вы коренной петербуржец, но сейчас живёте и работаете в Америке?
- Да, в небольшом городе штата Северная Каролина. Так получилось, что научная карьера жены стала складываться более успешно, чем у меня, поэтому сейчас я сосредоточился на воспитании наших троих сыновей и написании книг. Важный момент. В Америке я не живу. Просто сейчас наша семья находится в этом месте. Думаю, это то же самое, как Тургенев, который десятилетиями жил в Париже, но всегда оставался русским. Или Гоголь: он долго работал в Италии, но разве его имя ассоциируется с этой страной? Я тоже русский писатель и останусь им до конца своих дней.
Евгений Ухналёв: «Петербург переживёт новоделы»