«Старалась быть первой»
- Елена, это ведь ваша первая профессиональная награда?
- Да, и когда я сказала о ней маме, она обняла меня и заплакала. Я тоже. При этом мы спрашивали друг у друга: «Ну, что ты плачешь?» Потом уж мама выговорила, что очень в меня верила, и сейчас счастлива. Папа отнёсся более спокойно. Ещё когда я решила стать актрисой, он постоянно твердил, что это не та профессия, которая мне нужна: ни семьи, ни здоровья, ни денег. Спорить было бесполезно, он стоял на своём. Меня это очень задевало, а про себя думала: «Я докажу тебе!». Но со временем решила, что ничего доказывать не буду. И вспомнила слова нашего мастера, профессора Юрия Красовского: «Никогда ничего никому не доказывайте, только себе».
Конечно, для актрисы очень важна карьера, но во мне заложено и желание стать матерью, обрести крепкую семью, где будет мир, покой, тепло и уют. Надеюсь совместить всё это с профессией.
- Как вы, кстати, на неё решились, да ещё при папином критическом отношении?
- Вы начали играть в Александринском театре ещё студенткой...
- На третьем курсе наш преподаватель, музыкальный руководитель Александринского театра Иван Иванович Благодёр сказал, что
хочет ввести меня в два спектакля - «Живой труп» и «Гамлет», ввиду ухода молодой актрисы в декретный отпуск. После окончания академии меня взяли в театр, я была безумно счастлива! Появились и другие роли, в том числе главные - Агафья Тихоновна в «Женитьбе», Катарина в «Укрощении строптивой».
Прыжок с вышки
- Не раз слышала от актёров, что сцена Александринского театра – особая. А для вас?
- Да, как и само здание. Переступаю порог, и понимаю, что попадаю в другой мир. Все проблемы оставляю позади. Здесь и стены помогают, и артисты старшего поколения - Николай Сергеевич Мартон, Галина Тимофеевна Карелина… Это люди из другой эпохи, они задают особый тон. Ну и ещё в академии нас воспитали так, что не могу войти на сцену в уличной обуви, не могу «повседневностью» затоптать это удивительное пространство.
- А в актёрские приметы верите?
- В академии придерживалась, а сейчас - не особо. В театре не принято проходить в одну из арок, потому что примета – все роли уйдут. Я поступала как другие, а потом думаю – ерунда! На это коллеги сказали: «У тебя всё хорошо, роли дают, значит, нам тоже можно». Но всё равно не идут!
- А как насчёт интриг, которые есть в любом театре?
- Мне, наверное, проще, потому что никогда не пойду по головам, не буду делать пакости. А людей, с которыми не хочу общаться – держу на расстоянии. Если надо, могу быть жёсткой, проще говоря – на даю себя в обиду.
- Театр меняет характер?
- Смотря в чём. Я человек ответственный, даже если что-то не получается, но есть цель дойти до конца – дойду. Так родители воспитали, да ещё всю жизнь занималась спортом, в котором делаешь «через не могу».
Когда мне было шесть лет, тренер в бассейне сказал: «Всё, созрела для десятки», и отправил на десятиметровую вышку. Поднимаюсь в слезах по лесенке, трясусь от страха и холода, кажется, что сердце остановится. Оказавшись наверху, боялась даже посмотреть вниз, но – прыгнула солдатиком. Все зааплодировали, а во мне возникла такая лёгкость: «Всё могу!» Отчётливо помню эти слова в голове.
- Спектакли похожи на прыжок с вышки?
- Да, можно сравнить, особенно «По ту сторону занавеса», за роль в котором и получила премию. Мандраж начинается уже за два дня до спектакля, даже сплю плохо, потому что постановка Жолдака - архисложная по психологическому, да и физическому состоянию. В двенадцатом часу ночи выхожу из театра просто «никакая», наверное потому, что отдаюсь на сцене по-максимому.
- Довольны тем, как складывается карьера?
- Я человек энергичный, могу одновременно заниматься многими делами: и в театре играть, и в кино сниматься, заниматься домашними хлопотами и спортом. С детства привыкла к жёсткому ритму, так как росла в большой семье – у меня есть брат и сестра. Помогала родителям во всём. В студенческие времена ритм стал только жёстче, но всегда хотелось большего. Это ведь так круто, когда ты в работе!