— Вы как-то в шутку сказали, что вы — Михаил Бобров Пятый. А откуда пошел ваш род?
— Бобровы приехали, когда Петр I дал клич: собирать со всей России корабелов, поднимать флот. Прибыли из Коломны, где Москва-река впадает в Оку. Там строили струги, которые ходили по Каспию аж до Персии. Кстати, между Голутвином и Коломной есть даже местечко — Боброво. Оттуда мои предки. Сейчас здравствуют четыре Михаила: я, мой сын, внук и правнук. «Восьмой» Михаил Михайлович пошел.
— В годы войны ваша группа альпинистов «вручную» замаскировала все основные высотные доминанты города. Как удалось это сделать в условиях блокады? В ту пору вам было всего 18…
— Эти ориентиры, бликующие днем и ясными ночами, служили для немцев прекрасными «привязками». Опираясь на золотые шпили, вражеская артиллерия била по трамвайным остановкам, школам, госпиталям, складам. Люди идут на работу, а по ним снарядами… Горячие головы в Смольном предлагали даже снести звонницы и купола, но, к счастью, приняли другое решение.
Исаакиевский и Петропавловский соборы мы красили серой шаровой краской, которую применяют на кораблях. Работали на высоте 122,5 метра, под прицельным огнем немецких истребителей, морозы — за 30. В голове одно: где поесть и погреться? Тогда я впервые «встретился» с ангелом.
Ну а большинство архитектурных памятников зачехлили. Закрыли Адмиралтейство, Крестовоздвиженскую церковь, Инженерный замок, Морской собор…
От голода и лишений в 42-м двое из нашей четверки умерли: Алоиз Земба и Александра Пригожева. Никогда о них не забываю.
— И после такого героизма — обидная участь «города с областной судьбой».
— Да, достигли Великой Победы, а попали под политический террор. Этому нет прощения. А вот с «областной судьбой» не соглашусь. В этой фразе больше трезвона, чем сути, кому-то очень хотелось выдать желаемое за действительное. Ведь в Петербурге во все времена был свой менталитет. Скромность, интеллигентность, умноженные на достоинство. Детей наставляли: себя не выпячивай, других локтями не расталкивай.
Я, например, родился, вырос и живу на Петроградской. Помню, как отец, простой рабочий, рассказывал: «Сегодня в трамвае снова встретил Кирова». Обычно Киров, руководитель города, ехал вместе со всеми. Отец не раз пожимал ему руку. Поговорят о жизни: «Ну, будь здоров, завтра увидимся». Никакой охраны, лимузинов.
Напротив нашего дома, где сегодня сквер имени Андрея Петрова, раньше располагался стадион «Строитель». И там катались Зощенко, Бианки, Вишневский, Косыгин, Павловский. В раздевалке тепло, горит печка, в буфете горячие пирожки, какао… Сколько влюбленности, общения, искренности. Не то что сейчас: все заперлись на своих лестничных клетках и не знают, кто живет рядом.
Традиции уходят…
— Мне кажется, вы несколько идеализируете то время. Одни коммунальные квартиры чего стоили!
— Опять же поспорю.
Я родился в типичной ленин.градской коммуналке на 15 комнат. Бок о бок жили поляки, немцы, эстонцы, татары, белорусы, вепсы. На громадной кухне отмечали национальные праздники, делились последним. Вечером идет народ с работы, видит — в кинотеатре «Молния» новый фильм. Чохом покупают на «артель» билеты, деньги потом все отдадут. А малышей — бабушке Тарье, финке по происхождению. Она детишкам чай с вареньем поставит, сказками убаюкает. Потом родители приходят, забирают своих чад.
Ворота нам отпирал дворник дядя Юсуп. Его попросишь — он наколет дров, отнесет белье. Уезжали — ему оставляли ключи и просили полить цветы, покормить кошку или собаку. Может, нам повезло, но в доме 34 на Большой Пушкарской было именно так. Все знали друг друга, доверяли соседям. Сейчас это потеряно и, похоже, безвозвратно.
— Отчего сегодня в мирной и относительно благополучной жизни столько недоброжелательности? Почему молодежь, сытая и образованная, часто ведет себя по-хамски?
— Мне это тоже непонятно.
Я много общаюсь со студентами и вижу: ребята образованны так, что впору самому у них поучиться. А вот воспитанности не хватает. Могут оскорбить, непристойно ведут себя. Становится за них стыдно. Говорят, что это влияние приезжих, не вписывающихся в тонкий слой городской культуры. Но в провинции, деревне тоже всегда почитались труд, устои, учили уважать старших.
— Считаете, питерские традиции уходят?
— Да они просто исчезли. Ну как можно не уступить в транспорте место женщине, пожилым людям? Стоит гражданин в возрасте, а парень сидит, развалившись. Ну уступи ты место, будь настоящим питерским человеком. А захлестнувший нас мусор? Не стесняясь, бросают под ноги обертки, пивные банки. Раньше для использованных билетиков в трамвае имелся специальный накопитель, за окурок штрафовали.
— Но вы, как староста Гильдии почетных граждан города, можете напрямую высказать наболевшее руководству! Кстати, и по закону у вас есть право законодательной инициативы, а губернатор обязана принять без всяких очередей.
— Вы знаете, в 90-е приходишь в Смольный, референт докладывает Собчаку: «К вам Бобров». И он тут же выходит, выслушивает. Ни минуты не ждешь. Мы много с ним спорили, обсуждали городские проблемы. Могли и бутылку шампанского откупорить. Теперь сложнее. Особенно это касается новых вице-губернаторов. Такое впечатление, что о почетных гражданах они не знают. А секретари удивляются: ну что особенного, начальник занят.
На вершинах мира — наш флаг
— Через ваши руки прошли многие руководители нашего государства. Ведь вы заведовали кафедрой физвоспитания в Ленинградском университете и общались с нынешними президентами, когда они еще учились.
— Прежний спикер Госдумы Селезнев освоил у нас лыжное двоеборье: гонки на лыжах и прыжки с трамплина. Путин пришел совсем мальчишкой: «Можно мне заниматься в кружке самбо?» — «Что, за девушку заступиться надо?» — «У меня еще нет девушки». Он быстро поднялся до чемпионского уровня, а затем увлекся еще и конным спортом, горными лыжами.
Медведев — прекрасный штангист, показывал отличные результаты и в гребле на байдарках. Садился в одиночку и веслом работал так, как будто включали механизм. Иванов уже в аспирантуре был капитаном баскетбольной команды. Ребята все спортивные, поэтому я в них уверен.
— Вы вошли в Книгу рекордов Гиннесса как старейший участ.ник экспедиции на Северный полюс. Как отважились на крутой маршрут?
— У альпинистов есть девиз: «Не останавливаться и только вперед». Он и подтолкнул меня и моих единомышленников к серьезному проекту: на Северном, Южном полюсах и высочайших точках планеты водрузить флаги Санкт-Петербурга. С 1999-го по 2003 год мы поставили флаги города на Аконкагуа, Эльбрусе, Килиманджаро, пике Костюшко и Мак-Кинли. Восхождение посвятили 300-летию родного города.
Для меня это стало и лич.ным достижением. Шагать на полюс, когда тебе около восьмидесяти, непросто, но я двигался наравне со всеми. Накануне 78-летия еще раз поднялся на шпиль Петропавловской крепости, проведал ангела. А через неделю, 11 августа, уже был на Эльбрусе.
— Раз вы так доверительно общаетесь с ангелом, скажите, чего нам ждать в будущем? Как настроен небесный покровитель?
— Ангел всегда на страже. Главное, чтобы мы не подвели.
Протоиерей Вячеслав Харинов: "Путь правды всегда труднее"