Бездетная Мадонна. До блокады легендарная Ольга Берггольц тихо спивалась

Стихами  Ольги Берггольц, подчёркивающими неумолимую стойкость жителей блокадного Ленинграда, зачитывались миллионы. Она была «голосом города» почти все девятьсот блокадных дней. Но мало кто знает, что до войны Берггольц была практически неизвестной поэтессой, а её жизнь растоптала страшная тюрьма, в которой она потеряла двух детей.

В советское время не принято было рассказывать о тюремных заключениях Берггольц. Большинство людей о них и не знали. Но во времена гласности, в 1989 году, в прессу впервые просочились скудные сведения о том, что ленинградская Мадонна то ли когда-то отбывала наказание, то ли была следственно-арестованной в знаменитых «Крестах». Потом эта информация как-то забылась. И лишь в 2009 году Управление ФСБ по Санкт-Петербургу решило рассекретить личное дело Ольги Берггольц. Оно вызвало шок у миллионов людей.

«Вынули душу»

Коренная петербурженка Ольга Берггольц уже в 18 лет выскочила замуж за коллегу по ремеслу Бориса Корнилова. В 1928 году у них рождается дочь, но всего через два года Корнилов и Берггольц, страшно ревновавшая уже состоявшегося мужа-поэта к поклонницам, развелись. Ольга оставляет ребёнка на попечение бабушки, а сама отправляется в Казахстан, где становится профессиональным журналистом. Потом об этом путешествии она напишет книгу «Дневные звёзды».

Спустя год Ольга вернулась в родной город, где вскоре вышла замуж за своего бывшего однокурсника по филологическому факультету Ленинградского университета Николая Молчанова. Жизнь казалась прекрасной, Ольга с упоением писала детские книжки и быстро родила ещё одну дочь.

Беда, как водится, пришла внезапно. И не одна. В 1934-м году умерла годовалая Майя. А ещё спустя два года – старшая дочь Ирочка.

Наталья Прозорова, кандидат филологических наук, сотрудник Института русской литературы РАН, рассказывает:

- Ольга так переживала потерю детей, что буквально находилась на грани жизни и смерти. Страшная депрессия. А тут ещё грянул 1937 год... Репрессии коснулись бывшего мужа - Николая Корнилова арестовывают по подозрению в участии в антисоветской организации. Вскоре пришли и за Берггольц...

В июле 1937 г. она проходила свидетелем по делу Корнилова. Показания из неё выбивали. В буквальном смысле слова. Все пытки и жестокие избиения зафиксированы документами. В июле 1937-го во время допроса у женщины начались преждевременные роды – оказалось, Ольга была беременна. Третья дочь родилась мертворожденной.

Двух детей схоронила
Я на воле сама,
Третью дочь погубила
До рожденья — тюрьма…

Вскоре Берггольц уволили с работы и исключили из партии. А её первого мужа Бориса Корнилова расстреляли в феврале 1938 года.

В ночь с 13 на 14 декабря 1938 года Ольгу Берггольц саму арестовали по обвинению в «связи с врагами народа и участии в контрреволюционном заговоре». Как выяснилось позже, под пытками её оклеветал хороший друг, поэт Леонид Дьяконов.

К тому времени Ольга снова была беременна, но в апреле 1939 года после побоев в тюремной больнице она потеряла и последнего ребёнка...  Приговор врачей был очень суров – стать матерью Ольге больше не суждено. А она так мечтала о детях…

Между тем, следствие разобралось, что Берггольц ни в чём не виновата. В июле 1939 года её дело прекращено за отсутствием состава преступления. Ольга была полностью реабилитирована. Любопытно, что после таких испытаний поэтесса не испытывала ненависти к Сталину, считая, что во всём виноваты лишь чекисты. В декабре 1939 года в своём тщательно скрываемом «Запретном дневнике» Ольга Берггольц напишет про них: «Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в неё, гадили, потом сунули её обратно и говорят: «живи».

Воскрешение

Действительно, как было жить после всего перенесённого? Тем более, что и на свободе радости было немного - муж Николай к тому времени тяжело болел, а сама Ольга Фёдоровна всё чаще искала утешения… в бутылке. Пила много. Появились и случайные связи, муж прекрасно знал об изменах. По большому счёту, жизнь Берггольц клонилась к закату, причём не к самой лучшей её развязке…

Но тут пришла война, а с ней – блокада, а с ней и… спасение! Произошло удивительное превращение. Из несчастной сломленной женщины, малоизвестной неудачливой поэтессы буквально «вылупилась» она - ленинградская Мадонна, муза блокадного города! Наталья Прозорова говорит:

- Берггольц должны были эвакуировать вместе с мужем, но в январе 1942 года Николай Молчанов умирает от истощения. Ольга принимает решение остаться.

Идейная коммунистка, Берггольц не могла сидеть, сложа руки. Буквально в первые дни блокады она пришла к Вере Кетлинской, руководившей Ленинградским отделением Союза писателей, спросила: где и чем она может быть полезна. Та направила Ольгу в распоряжение литературно-драматической редакции ленинградского радио. Именно на радио Берггольц и прогремела.

Её живого голоса ждали измученные, истерзанные, голодные, но не теряющие надежды ленинградцы. Её голос стал голосом Ленинграда - слабого, но не сдающегося.

Такой несгибаемой Ольгу, по всей видимости, сделала именно тюрьма. В своём дневнике она оставит любопытные строки: «Тюрьма - исток победы над фашизмом. Потому что мы знали: тюрьма - это фашизм, и мы боремся с ним, и знали, что завтра - война, и были готовы к ней». Кстати, именно Берггольц принадлежит знаменитое изречение: «Никто не забыт, и ничто не забыто».

Мать всех детей

В годы войны у знаменитой уже Берггольц не было ни особых привилегий, ни дополнительных пайков. Неслучайно, когда блокада была прорвана и Ольгу Фёдоровну отправили в Москву, врачи диагностировали у неё дистрофию. Зато потом, по словам самой же писательницы, для неё началась «сытая» жизнь. Берггольц наградили Сталинской премией, по двум её книгам были сняты фильмы. Ещё в войну Ольга Фёдоровна удачно вышла в третий раз замуж за профессора ЛГУ, исследователя русской литературы Георгия Макогоненко, роман с которым начался ещё до смерти второго мужа. Единственное, что по-настоящему продолжало отравлять ей жизнь – отсутствие малышей. К сожалению, эта великая женщина так и не была никогда по-настоящему счастлива. Может быть, только... в блокаду, когда она чувствовала себя матерью и защитницей всех ленинградских детей.

Слёзы наворачиваются, когда читаешь эти с детства знакомые каждому ленинградцу бергггольцевские строки:

Был день как день.
Ко мне пришла подруга,
не плача, рассказала, что вчера
единственного схоронила друга,
и мы молчали с нею до утра.
Какие ж я могла найти слова,
я тоже - ленинградская вдова.
Мы съели хлеб, что был отложен на день,
в один платок закутались вдвоём,
и тихо-тихо стало в Ленинграде.
Один, стуча, трудился метроном...