Так и осталось тайной, почему возник пожар. Все произошло средь бела дня при трезвом и бдительном стороже. Вдруг что-то загорелось на пустом бельведере, обрушилась охваченная огнем деревянная лестница. Две стены дома, что со стороны реки, выгорели начисто. Проводились экспертизы, пожарные и милиция вели параллельные расследования, но дело пришлось закрыть "за невыясненностью причин".
Другие берега
Если спросите уроженца этих мест директора музея, которого нет, архитектора Александра Александровича Семочкина: "Что же все-таки произошло?", он сто раз обмолвится, что это лично его мнение, и ответит:
- У меня такое ощущение, что в 20-30-е годы Набоков разделился на две ипостаси: одна осталась на Западе (даже лицо у него стало другим и писал только по-английски), а другая вернулась в Россию: Когда он умер, все, что здесь было пропитано реальной аурой его тоски, любви, воспоминаний, осталось без догляда.
После пожара приезжал сюда сын Набокова, Дмитрий. Он родился в Берлине и к отечеству отца относился критически: ну, есть у старика такой пунктик - жалкий кусок болота считать потерянным королевством, а себя - изгнанным королем. Пусть тешится. Но когда увидел, был потрясен: королевство на самом деле существует, и любое произведение отца - узнаваемая география этих мест: тропинки, камни, аллеи: 1917 год разрушил, но не смог до конца уничтожить главное: оставались нетронутыми, незастроенными парки, ландшафты. Все было живо и словно ждало своих хозяев.
Вот наконец пришло время - побывали тут и наследники известных фамилий, и великие князья. Прекрасные, образованные, но все-таки чужие. У них внутреннее устройство другое. И если мы раньше воспринимали себя как временных хранителей (вот они вернутся, и мы сольемся в единый народ - кухаркины дети и аристократы), то теперь оказалось: нет той половинки. Сегодня, когда все переделывается и продается, когда окончательно уходит XIX век, в ситуации полного беспредела мы остались единственными наследниками той культуры. Когда это стало совершенно ясно, случился пожар - в день рождения Набокова по старому стилю.
Усадьба в Рождествено принадлежала семье Рукавишниковых, и, согласно завещанию, Набоков стал бы ее владельцем лишь в 1920 году, по достижении совершеннолетия. Он тут не жил - лишь наезжал иногда. А вот действие многих его романов происходило здесь. И после того как сгорели родовое гнездо в Батове и усадьба в Выре, это все, что осталось в России в память о Набокове.
После пожара
Сгоревшие стены ставили из своего, "родного" материала. Обрабатывали огромные обгоревшие балки - расчищали, вынимали гвозди, протесывали. Не только для того, чтобы потом похвалиться, что подлинные. Просто новое дерево со старым уживается плохо. Двести лет назад дом строили из лучшей красной боровой сосны - ее валили по весне, наполненную энергией и соками. Даже сейчас, когда распиливают, она пахнет смолой: А то, что старое дерево горело, даже на пользу: уголь - лучший консервант. Дом меньше подвержен гниению, нашествию жучков и простоит вдвое-втрое больше.
Сегодня стены практически восстановлены, в здании идут внутренние отделочные работы, поставили старинные камины - некоторые даже топят. Хотя открытие музея планируется только через два года, уже водят экскурсии. Но проблемы с финансированием по-прежнему острейшие. Несмотря на то что вскоре после пожара по линии Министерства культуры в федеральный бюджет несколько раз были заложены деньги, музей в Рождествено не получил ни рубля. В прошлом году дело вроде бы сдвинулось с мертвой точки. К 100-летию Набокова и 200-летию Пушкина Министерство культуры РФ и комитет по культуре правительства Ленинградской области заключили договор о выполнении реставрационных работ в музее-усадьбе В. Набокова на 900 тысяч рублей, однако полностью всех обещанных федеральных денег музей так и не получил. Не хватает стройматериалов, рабочих рук (зарплата - 1000 рублей).
Фонд Набокова и Рукавишниковых, который организовали сотрудники музея, продолжает разыскивать мемориальные вещи. Недавно нашли два кресла из дома управляющего Набокова - Евсея Евсеевича Новожилова, а также фотографии слуг - кучера и повара. Выпустили альбом с фотографиями прошлого века и современными пейзажами набоковских мест "Тень русской ветки". Тираж, правда, небольшой (1500 экземпляров), быстро разошелся. Что же касается набоковского дома, то сотрудники музея уверяют, что его атмосфера очень изменилась: теперь она словно обновилась и стала более жизнерадостной.
Заповедник гениев
Душа у Семочкина болит не только за Музей Набокова, но и за уникальные эти земли. Заповедник гениев - так он называет район реки Верхний Оредеж протяженностью около 40 километров. В этих местах родились дед и мать Пушкина, Рылеев, имели усадьбы Крамской, Салтыков-Щедрин, Майков, Фет, здесь провел конец жизни и умер всеми забытый первый архитектор Петербурга Доменико Трезини. Тут соединились западные и восточные тяготения России: Рерих (связь с Востоком) и Набоков ("проложивший сияющую радугу на Запад"). Здесь огромное количество памятников, но все - в плачевном состоянии.
А. Семочкин вынашивает идею создать историко-культурный парк "Верхний Оредеж". Был подготовлен огромный пакет документации, проведены экспертизы и согласования на самых высоких уровнях, но статус так и не определили: до сих пор идут обсуждения, объявить его федеральной или областной собственностью. А "сердцем" заповедника в любом случае должен стать Музей Набокова в Рождествене. Семочкин, который вместе с бригадой с утра до вечера трудится над его восстановлением, уверяет, что дом они поднимут, несмотря ни на что.
Искусство - не для толпы? Владимир Гусев о скандалах, сенсациях и медитации 
В поисках русского путешественника. Россиянка отправилась по пути Карамзина 
Письма путешественницы. Как россиянка повторила швейцарский путь Карамзина 
Павловск: открытия и тайны