В преддверии наступающего года Лошади как не вспомнить о наших бронзовых всадниках. И об их конях, которые многие годы несут своих седоков в зной и снег под питерским небом. Музей городской скульптуры, хранящий все городские монументы, питает к этим изваяниям особую любовь.
Самый загадочный конный монумент - Медный всадник, один из символов Петербурга. Даже дети знают: "Медный всадник на коне - его сделал Фальконе". Но не всем известно, что конь под Петром служит еще и архивариусом: в его металлическом чреве лежит футляр с подробным описанием реставрационных работ, которые проводились в начале XX века. Тогда из брюха скакуна вычерпали 150 ведер воды, налившейся по трещинам в металле. Суровый мороз мог разорвать скульптуру. Нашли этот текст при реставрации 70-х годов XX века, скопировали, положили обратно, а к нему добавили сведения о новых работах.
А первым в Петербурге к жанру конного монумента обратился Растрелли. Он лепил Петра-всадника, но после смерти императора о модели забыли. Только при Павле скульптура была отлита и водружена перед Михайловским замком. Император предстает в рыцарском снаряжении, поэтому конь его несет соответствующий - не арабский легконогий скакун, а лошадь выносливая, крепкая, как у Ильи Муромца.
Самый экспрессивный конь рвется с места под Александром I. Когда барон Клодт работал над скульптурой, в качестве "натурщиков" ему дали двух лучших и одинаковых внешне арабских скакунов с императорской конюшни. Кони должны были проявлять чудеса выносливости: по сто раз в день, понуждаемые борейторами, они вскакивали на помост и стояли некоторое время перед скульптором. Поскольку Клодт даже думал по-лошадиному (говорили, что каждая его мысль обретала лошадиные черты, поэтому альбомы его набросков можно читать, как книгу), ему удалось передать мощь скакуна, оставив коню при этом только две точки опоры. Кстати, конные группы на Аничковом мосту иллюстрируют две породы лошадей. Пара постарше - у Аничкова дворца и у аптеки - лепилась с арабских скакунов, пара помладше - на другом берегу - имела прототипами орловских рысаков. При желании можно найти разницу.
Еще один конный император - это Александр III работы Паоло Трубецкого. Несчастна судьба этого монумента: со Знаменской площади его турнули за регрессивность, и долгие годы он был заперт в запасниках Русского музея. Недавно его выпустили на свободу, и теперь он доступен взгляду желающих. С одной стороны, это "одно животное на другом", с другой - скульптура полностью отражает и внешность, и дух мрачного самодержца. И лошадка ему под стать: такой битюг стопчет - не заметит. Впрочем, годы заключения пошли всаднику на пользу: меньше портился.
Но среди венценосных всадников "затесался" один совершенно другого происхождения. Если бы монументы могли ожить, всех императоров порубал бы в капусту пятый всадник - Чапай, стоящий возле Академии связи. Об этом монументе мало кто знает, а слухи о нем многие воспринимают как анекдот. Странно выглядит Чапаев на храпящем коне в окружении бронзовых сотоварищей в мирном скверике. Студенты Политеха (он рядом) любят под сенью героя Гражданской войны попить пивка и давно не видят в его облике ничего агрессивного. А зря: именно пролетарскую ненависть к врагам народа вложил в него ленинградский скульптор Манизер, и конь чапайский того и гляди наступит им на грудь.
К 300-летию города пятерка конных изваяний должна стать семеркой. О памятнике Александру Невскому, постамент для которого уже сооружен на одноименной площади, писали много, но мнение специалистов по городской монументальной скульптуре практически не было учтено. И крупный всадник на некрасивом постаменте из кусков гранита, который хорош для мощения, разобьет собой камерную, уютную площадь, закроет вид на лавру. Люди уже окрестили его "регулировщиком" - князю в протянутую руку впору давать полосатый жезл, чтобы разрулить очередную пробку на площади. И если он встанет лицом к Староневскому, то задом (и своим, и лошадиным) невольно окажется к лавре. А ведь есть шикарное место неподалеку, где скульптура сохранит свое величие, ничего не закроет и сама будет видна издалека - это на берегу Невы, у лавры, на пути к Обводному каналу.
Еще один "подарок" городу - конная статуя Петра I, которая была поставлена в Риге в 1910 году. Пятиметровый бронзовый всадник работы берлинца Шмидта-Касселя был в свое время поврежден - и наш монумент будет копией пострадавшего оригинала. Почтить память императора в его столице - дело святое, но, говорят, памятник был нехорош. Почему из 80 претендентов на право изваять Петра выиграл малоизвестный прусский скульптор, тоже непонятно. Почему бездарный бронзовый монумент, над которым смеялась Рига, надо водружать в городе, который всегда славился строгостью своего вкуса, опять непонятно. Зато счастлив Красногвардейский район: ему, не избалованному ни архитектурой, ни памятниками (только и есть достопримечательностей, что снесенный дотла Ниеншанц), будет что внести в свой "актив". Ибо бронзовый "подарочек" собираются возле этого самого Ниеншанца и водрузить. Кстати, везде пишут, что государственных денег новый монумент не отнимает: отливка идет за счет Министерства культуры, а остальное ТУ Красногвардейского района возьмет из внебюджетных средств. Тем временем в школах новостроек района учителя собирают с детей по рублю на памятник. Видимо, рубли школьников - это и есть внебюджетные средства.
Недолговечное искусство: петербургские художники создают ледяные скульптуры на несколько часов 
Нимфа или «Степная баба». Как портят петербургские шедевры 
«Правосудие» обворовано, «Благочестие» убито