Человека, долго не выезжавшего из города в деревню, поражает сельская ночь - слабый свет из окон только сгущает мрак. Когда-то так было по всей Московии. И если европейские города стали потихоньку привыкать к ночной жизни - людям не хватало дня и они желали осветить улицу ночью, чтобы продолжать свои труды или развлечения, - то русские горожане с наступлением темноты прятались за ворота и заборы, а если кто ночью был замечен сторожами на улице, того можно было смело считать вором и разбойником.
Фонарь маслом не испортишь
Новая столица решила жить по-западному: кроме частных фонарей у богатых домов, в Петербурге было учреждено регулярное уличное освещение - казенные фонари, которые горели ночью в любое время года, в любую погоду. Первая сотня фонарей появилась в Петербурге к 1723 году - так пишут в своей книге "Путешествие вокруг света" реставратор Владимир Сорин и инженер Лариса Зарубина, детально исследовавшие историю петербургского фонаря. Фонари были все одинаковые: на деревянном полосатом столбе на железном пруте крепилась масляная лампа. Масло было или конопляное, или ворвань (как у Андерсена), оно горело тускло, воняло нещадно, давало неимоверную копоть.
Для обслуживания фонарей была выделена специальная команда. Работа была тяжелой. Днем, взвалив на плечо лестницу, с которой порой приходилось больно падать, они топали от фонаря к фонарю: снять светильную камеру, почистить от копоти, налить масла. В сумерках снова ходить от фонаря к фонарю и зажигать их. Ближе к утру - гасить. На сон и еду времени оставалось совсем немного. А им еще и бездомных собак приходилось ловить - это тоже входило в их обязанности. Правда, в 1820-е годы фонарщикам вышло облегчение: додумались до цепи с блоком, с помощью которого светильную камеру опускали вниз. Но им все равно доставалось: обыватели утверждали, что фонари гаснут раньше срока потому, что фонарщики воруют масло себе в кашу.
А поначалу петербургские простолюдины страшно возненавидели фонари. Им казалось кощунственным превращать Божью ночь в какой-то неприличный день. Дьявольский неверный свет фонарей был сродни болотным огням, которые заманивают человека в топь и губят их. Продажные девки в обманчивом свете казались красавицами, а злодеи - симпатичными господами. Кроме того, стоящий под фонарем мог испортить сюртук - горячее масло частенько капало вниз. Ненавистник фонарей Гоголь, конечно, не бил их, но простые питерцы делали это с определенным садистским удовольствием: для света Богом дано солнце!
Под газом
Копоть допекла-таки масляную лампу. Представьте: после двух-трех вечеров в Александринском театре приходилось заново белить потолок, а прачки отстирывали почерневшее господское платье. И как только в мире появился новый источник света, Россия радостно его переняла. Это был светильный газ, который получали из кокса. Газовые заводы стали строить и в столице - один из них до сих пор стоит на Обводном, такое несуразное круглое здание красного кирпича, - но работали они все на английском коксе, т.к. наш уголь не годился. Над Обводным витал запах тухлых яиц - в процессе получения газа выделялся и сероводород.
Газовые фонари - это уже эпоха Достоевского. Кстати, те фонари-уродцы, которые стоят возле памятника писателю, никакого отношения не имеют ни к эпохе, ни к архитектуре малых форм. Как и большинство других "украшений" городских пешеходных зон. Но это к слову. Конечно, масляные фонари елизаветинской эпохи на чугунных ажурных опорах, с богато декорированной светильной камерой, были красивее более грубых газовых, но все-таки газ светил лучше и с ним было меньше мороки. Газовому фонарю полагалась толстая "нога", в которую была встроена труба для подачи газа, поэтому внешне эти фонари сильно отличались от своих предшественников. Газ светил нам аж до революции. И после революции, несмотря на повсеместное распространение электричества, газовые фонари могли бы отлично продержаться, если не одно "но" - с потерей английского кокса мы потеряли этот источник освещения.
Гори-гори ясно...
А тем временем подкралось электричество. Уже в 1880-е годы проводились первые опыты петербуржца Яблочкина с товарищами. Электричество нажало на газ - и победило.
Теперь Петербург освещен исключительно электрическими фонарями, даже если они внешне имитируют газовые или масляные, - всего в городе около 150 тысяч фонарей. Увы, на окраинах кое-где царит тьма: фонари есть, но не светят. Новые светильники выполнены в антивандальной версии, зато за проводами уследить невозможно: "Ленсвет" считает кражу проводов и кабеля самой главной причиной окраинного мрака. Но, как утверждают жители окраин, едва начинается борьба с терроризмом, фонари немедленно оживают и кабель находится. Правда, длится это недолго. А практику вырубания освещения в период белых ночей уже признали порочной - может, Пушкину было без лампады и ничего, а машины в полумраке бьются и наезжают на граждан.
Много проблем и с художественной подсветкой - она нужна, туристы обожают бродить ночью по городу, многие за ночными видами и едут, но обслуживать прожектора подсветки очень сложно. Часто те, кто проектирует подсветку, совершенно не думают о том, как ее будут эксплуатировать. Едва электрики ставят на мосту свою машину, чтобы заняться фонарями, тут же возникает пробка, крик, шум, приезжает ГИБДД и настойчиво рекомендует не задерживать движение. К иным фонарям, укрепленным снизу, можно подобраться только с воды. Подсвечены наиболее значимые памятники архитектуры и мосты - это дорогое удовольствие. Один только Большеохтинский мост съедает 150 киловатт своими прожекторами. Скоро будет подсвечен и мост Александра Невского - хотя трудно сказать, какие его художественные достоинства это подчеркнет. Кстати, есть идея подсветить и тюрьму "Кресты" - то ли чтобы убегать было труднее, то ли в назидание гуляющим.
P.S. Последний газовый фонарь в Петрограде погас в 1918 году. И до 1926 года - до пуска Волховской ГЭС - город находился во тьме.
«Решил, что умру». Космонавт – о Земле, невесомости и «аварийном» полете 
Темные силы нас злобно гнетут: 
Лев Додин: Бог учил нас не толерантности, а любви