На глазах хорошеет Константиновской дворец в Стрельне. Те, кто помнит эти великокняжеские руины посреди загаженного парка, могут довольно потирать руки: добро не пропало, новый барин въедет в шикарные апартаменты. Правда, не удостоившиеся права участия в реконструкции дворца реставраторы и архитекторы приватно ругают этот "новодел" - московские методы, когда все старое выбрасывается, а на его месте ставится нечто похожее на прежнее. Но как бы то ни было, здание все-таки оживает и становится похожим на дворец, а не на труп.
Жертва сельского хозяйства
Но Константиновский дворец один поднимается из руин, а в бывшей Санкт-Петербургской губернии вокруг бывшей столицы массово погибают дворцы и поместья. Те царские пригороды, которые попали в ведение государственных музеев-заповедников, живут относительно спокойно, а иные на вид и припеваючи - например Петергоф. А вот чудные усадьбы, имеющие статус памятников федерального значения, разрушаются на глазах, не имея ни хозяина, ни защитника. Про памятники местного значения даже страшно говорить - они просто исчезают с лица земли.
В качестве примера мы возьмем одну из последних жертв областных вандалов - очаровательный усадебный дом семьи Елисеевых в Белогорке. Относительно "новый" - построенный в 1910-х годах по проекту В.П. Тавлинова, дом в стиле модерн пребывает в полусожженном состоянии, хотя еще несколько лет назад он был даже со стеклами в окнах. Беды его начались, разумеется, не с пожара. Недолго послужив своим историческим хозяевам, он был приватизирован революционным государством. Что в нем было до войны - сказать трудно, советская история умеет заметать следы. Но, вероятно, те люди или службы, которые размещались в этом доме, были довольны: крепкий особняк, вписавшийся в старинный парк, разбитый здесь еще до Елисеевых, поставлен на живописнейшем берегу Оредежа с видом на плотину ныне недействующей ГЭС. Постепенно большой некогда парк стал редеть - местному населению нужны были дрова и стройматериалы.
А во время войны дом пострадал - снаряд или бомба угодили прямо в середину здания, разворотив и крышу, и оба этажа. После войны дом зачинили, но восстановить елисеевскую крышу стало уже не под силу. Она ведь была из цветной глазурованной черепицы зеленых и сиреневых оттенков, очевидцы говорят, что сияла на солнце не хуже, чем купол усадебной церкви, что стоит неподалеку. В церкви, естественно, устроили клуб. А дом попал в ведение института "Белогорка" Россельхозакадемии, который разместил в нем лаборатории. Сам институт возвел для себя большое здание рядом, скосив еще часть парка, - безликое полупроизводственное здание, впрочем, вполне годившееся для сельскозяйственных изысканий.
А гори оно все...
Все было ничего до 1994 года. Потом институт, обнищав по понятным причинам, отключил в лабораторном корпусе (т.е. памятнике архитектуры местного значения) отопление, освещение и вообще оставил здание. Руководство института, правда, утверждает, что в этом они не виноваты - денег не было ни на что. Но вместо того чтобы обратиться в Инспекцию по охране памятников Ленинградской области - мол, не можем содержать, возьмите шедевр модерна себе, - институт просто забрал все ценное (например, вырвал из стен проводку и прочие агрегаты), а ненужное бросил. Под ногами валяются бесчисленные банки с химикатами, ветер носит какой-то белый порошок, хрустят стекла из разбитых лабораторных шкафов, а сами шкафы и столы служат неплохой растопкой для любителей пикничков на барских руинах.
Естественно, что здание без отопления, а вскоре и без стекол начало стремительно разрушаться. По фасадам пошли трещины. Начали отрываться листы кровли. Гопники выдергивали из окон колючую проволоку, которой институт надеялся преградить вход вандалам, - странно быть такими наивными, живя среди этих самых поселковых подростков. Инспекция, уже реорганизованная в департамент по охране памятников комитета по культуре администрации Ленобласти, время от времени наезжала в Белогорку, фиксировала разрушения и подала в суд, требуя изъять памятник у недобросовестных пользователей. Но институт, подразделение ВАСХНИЛ, утверждает, что является законным владельцем здания, а не просто пользователем, поэтому процесс передачи дома тянется до сих пор. В то же время институт втихаря желал продать здание некоему гражданину, который, подозревая дурное, обратился в департамент, где ему объяснили, что частное лицо по нынешнему законодательству не может быть владельцем такой ценности. Естественно, что он от сделки отказался. А ведь в свое время в здании хотели то музей сделать, то художественную школу, то еще какое-то культурное учреждение.
Тем временем здание быстро разваливается. Пока институт, вероятно, пытается как-то пристроить памятник архитектуры в обход законов, в дом проникают разные личности, гадят там, а осенью и подожгли чердак. В результате полдома оказалось без крыши, сгорела главная башня, украшавшая здание, а в потолке второго этажа теперь зияет дыра, по которой беспрепятственно стекают дожди и снега. Но даже в таком виде, по оценкам департамента (впрочем, оценку за свои деньги должен делать пользователь), за этот дом можно смело просить не меньше 250 тысяч долларов.
Наследники варваров
Институт "Белогорка" жалко, он бедный. Департамент жалко, он и бедный, и несчастный: на каждого инспектора по три района и около 700 памятников архитектуры, почти каждый из которых находится в ужасном состоянии. А уж как жалко разрушающиеся здания - просто слов нет. И никто как будто не виноват. Пользователь специально ничего не поджигает. Департамент не может стоять с ружьем возле каждого объекта, поэтому, как правило, его представители прибывают уже на головешки. Менять собственность таких объектов до 2010 года по закону нельзя. Вероятно, законодатели рассчитывают на то, что естественным путем (пожары и обвалы) всяких там дурацких памятников станет меньше, меньше и головной боли будет.
Но инспекторы департамента, рискующие получить инфаркт на каждом объекте, до которого они порой добираются в одиночку и пешком, и на каждом суде, безуспешно пытаясь взыскать ущерб с пользователей, уверены, что только передача памятников архитектуры и местного, и федерального значения может спасти эти шедевры. Сейчас можно только взять в аренду, причем без льготы по аренде на время реставрации (а в ряде случаев нужна и полная реконструкция), поэтому никто не берет эти несчастные руины. Сколько хотели пристроить в хорошие руки Ропшинский дворец, который спалила по недосмотру Русско-Высоцкая птицефабрика и с которой даже ущерб до сих пор не взыскан! Многие приценивались, но слишком велика арендная плата за руины. Никому не нужен Дылицкий дворец (Елизаветино) - дотла сгоревший несколько лет назад, он принадлежит фирме "Лето", которая честно пыталась его восстановить, да недосмотрела за пирующими ночью бомжами. Фирме "Лето" он не нужен - но не нужен и никому другому на таких условиях. В склепе костела в Дружноселье, где стояли 10 гробов семьи Витгенштейнов, туберкулезная больница держала гнилую картошку:
Остается только процитировать барона Николая Николаевича Врангеля. Его "Старые усадьбы" - любимая книга департамента по охране памятников. Барон описывает варварство начала XX века: "Разорены и обветшали торжественные дома с античными портиками, рухнули храмы в садах, а сами "вишневые сады" повырублены. Сожжены, сгнили, разбиты, растерзаны, раскрадены и распроданы бесчисленные богатства:" Так что нынешние варвары ничего принципиально нового не придумали - со времен падения Рима чуждая новому большинству культура зверски уничтожается. И мы, в некотором роде, наследники варварства. Если это можно назвать наследием:
Реставратор - это реаниматор 
Старая Ладога - центр Европы? Эксперт о сенсациях и визите президента