27 января, в день 60-летия снятия блокады, в Большом зале Филармонии прозвучит знаменитая Седьмая симфония Дмитрия Шостаковича. Исполняет Академический симфонический оркестр - тот самый оркестр Ленинградского радио, который впервые сыграл произведение в блокадном 1942-м. Многие музыканты были тогда вызваны с фронта, а потом снова вернулись в окопы. Дирижировал Карл Элиасберг. 27-го за пультом - художественный руководитель коллектива Александр Дмитриев, народный артист, профессор, лауреат Госпремии.
Симфония
- Александр Сергеевич, "Ленинградская" симфония знаменита, но исполняется редко, почему?
- Она действительно не часто звучит, не входит в обойму, хотя сочинение выдающееся. Мне кажется, симфония потеряет, если из нее сделать затертую монету. Была мысль - открывать каждый сезон Филармонии этой симфонией, но от нее отказались. Симфония трудна для восприятия, и к ее исполнению нужно готовиться психологически.
- После исполнения не возникает депрессии?
- Нет, но опустошенность чувствуешь. Масштаб эмоций произведения невероятно широкий. Надо, чтобы не только ты находился в таком возвышенно-эмоциональном состоянии, но и суметь это передать оркестру, что требует большого посыла энергии.
- А на Западе Седьмую симфонию исполняете?
- Да, вот только что вернулись с гастролей по Франции, там играли, а перед этим - в Загребе и Праге. В Праге - а уж там публика просвещенная - после исполнения Седьмой симфонии зал встал. Я был, честно говоря, даже удивлен.
- Шостакович на Западе любим?
- "Любим" я бы не сказал, но известен, без сомнения. Его фамилия с афиш не сходит, и некоторые сочинения - Пятую симфонию, скрипичный, виолончельный, практически все фортепианные концерты - исполняют самые звездные солисты.
- Еще несколько лет назад в Филармонии чествовали музыкантов - участников исполнения 1942 года.
- Сейчас в живых уже никого нет, насколько я знаю, но, конечно, оркестр их помнит и чтит.
- А с Шостаковичем вы были знакомы?
- Очень коротко. Это произошло, когда я работал в Малом оперном театре, мы ставили оперу "Мадонна и солдат" композитора Вайнберга, который был близким другом Дмитрия Дмитриевича. Шостакович приехал на премьеру, тогда мне и посчастливилось познакомиться с ним.
Оркестр
- Вы почти 27 лет руководите оркестром, а вот интересно: с за-крытыми глазами узнаете его звучание?
- Конечно узнаю, но эти качества звучания трудно передать словами. Вот когда хорошо или плохо играют, тогда четко формулируешь. А у нас уровень профессиональный, здесь речь идет о тонких нюансах. Вот в чем я уверен: не было случая, чтобы мы играли равнодушно, всегда - с увлечением, на эмоциональном подъеме. Музыканты не позволяют себе опуститься до рутинного исполнения.
- Вы ведь очень много занимаетесь своим оркестром? Особенно по современным меркам, когда дирижеры пропадают за границей.
- В тесном общении мы проводим примерно полгода, что по нынешним меркам, действительно, много.
Недавно прочел в "Музыкальном обозрении" о работе столичных коллективов, и для меня стало откровением, что Государственный оркестр - а он по официальному статусу считается "номером один" в стране - играет всего два концерта в месяц. А мы пять-шесть.
Все московские оркестры, их больше двадцати, дают в год 200 концертов, а наши два филармонических - Заслуженный коллектив под руководством Юрия Темирканова и наш Академический - сто. И гастролируем мы больше.
- С получением Заслуженным оркестром гранта президента жизнь разделила Филармонию на "детей капитана Гранта" и "детей лейтенанта Шмидта", как вы это пережили? И правда ли, что вам тоже обещан грант?
- Нам всегда казалось, что мы члены одной семьи. Заслуженный оркестр - старший брат, мы - по возрасту и положению - младший. Но когда "старшему пироги и пышки, а младшему синяки и шишки", получается, что кто-то высшего сорта, а кто-то - низшего, это унижает.
Дирижер
- Дирижер должен быть диктатором?
- На одном полюсе - диктатор, а на другом - педагог, речь идет об одном и том же, просто о разных методах внушения. Один будет топать ногами и стучать кулаком по пульту, а другой может объяснить оркестру нормальным голосом и словами. А еще лучше - руками. Оркестр ужасно не любит, когда ему читают нотации. А когда дирижер показывает руками, значит, он профессионал, понимает, что ему нужно, и оркестр понимает, что хочет дирижер. За 27 лет мы с коллективом научились понимать друг друга с полуслова.
- Что вы делаете, чтобы быть в форме, занимаетесь спортом?
- Дирижирование - тоже в некотором роде спорт, во всяком случае повышенные физические нагрузки. Как писали в "Науке и жизни", если вы съели лишнюю порцию оладьев, нужно полчаса дирижировать. Седьмая симфония идет час пятнадцать, за это время теряешь полтора-два килограмма веса.
- От музыки устаете?
- Да, и тем не менее дома большая фонотека. Есть видео, на которых можно увидеть дирижеров прошлого века, к примеру Никиша, который скончался в 1922 году. Его дирижирование - это немая картинка, без музыки, но когда смотришь, захватывает настолько, что понимаешь, что дирижер хочет. Никиш - один из самых великих мастеров. Конечно, слушаю записи Караяна, Мравинского и других мастеров.
- А каково ваше состояние, когда по ТВ слышите попсу?
- На меня действует убийственно, тем более что исполняют только песни, без смены жанра. Мог бы быть, к примеру, джаз. Я его очень люблю, дома много записей. В джазе всегда чувствуется рука мастера, чего не скажешь о попсе. Любовь к джазу у меня еще с юношеских времен, когда учился в Хоровом училище при Капелле. Тогда вышел фильм "Встреча на Эльбе", в котором появляются американские солдаты, и Шостакович написал для них джазовый кусочек. Так в Капелле из каждого окна, а это было летом, слышалось, как все мальчишки играли на роялях этот кусочек.
- Шостакович писал джаз?
- Да, у него есть джазовая музыка, я думаю, мы с оркестром когда-нибудь сыграем, это очень интересно. Шостакович ведь в юности был тапером в кинотеатре, ему приходилось всякую музыку играть, он делал это очень здорово.
Юрий Темирканов: «Я не понимаю музыку» 
«Музыку жалко». Маэстро Темирканов о принципах и компромиссах 
Композитор Леонид Десятников: «Музей музыки» надо менять радикально