"Лучше вовсе на свете не жить, чем без совести"

29 февраля исполняется 84 года со дня рождения писателя Федора Абрамова. Малый драматический театр, который начинал свой путь с постановки его "Братьев и сестер", покажет 29-го этот знаменитый спектакль. В городе есть библиотека, носящая имя Абрамова, а издательство "ЭКСМО" в прошлом году выпустило большой том абрамовской прозы. За разрешением и помощью обратились к вдове писателя Людмиле Владимировне Крутиковой-Абрамовой.

Она - известный литературовед, крупнейший специалист по творчеству Бунина, а не только Абрамова.

Борьба за издания

- После смерти Абрамова вы посвятили жизнь сохранению его творческого наследия?

- Это было и его завещание, в последние дни перед операцией Федор Александрович сказал: "Надеюсь, что все будет хорошо, но если катастрофа, живи за двоих и заверши мои писательские дела". Я издала его шеститомное собрание сочинений, подготовила и напечатала все, что было в набросках, написала несколько книг, в прошлом году выпустила книгу "Жива Россия", где собраны все мои статьи о нем. Поначалу мне говорили: "Ну куда ты торопишься, делай по одной книге в год", а я действительно очень интенсивно работала, по 2-3 книги выходили. Все время были трудности - то цензура, то нехватка бумаги, теперь - денег. На каждый том собрания сочинений средства надо было выбивать через Москву. Я трех министров, когда они приезжали в Петербург, просила о финансировании. Последний раз директор издательства провела меня на фуршет, где был министр. Неудобно, но подхожу и объясняю, что на шестой том нет денег. "Все будет!" - "Так, может, написать заявление, чтобы вы поставили резолюцию?" - "Никакого заявления, мое слово - закон". Через несколько дней звоню в издательство: "Ну что, деньги дали?" - "А вы и поверили!" Пришлось снова обращаться в Москву. Накануне 75-летия Абрамова подошла к Собчаку в Манеже: "Будет юбилей, помогите провести". - "Поможем". Вокруг стоят чиновники, я к ним: "Вы слышали?" Собчак слово сдержал. Когда собирала деньги на книгу "Жива Россия", у читателей просила, писала в Верколу, Архангельск, другие города. Сейчас устала, болею часто, но заставляю себя работать: подготовила дневники Абрамова к сдаче в архив Пушкинского дома - подлинник и машинописную копию, сейчас записные книжки готовлю.

Выжили чудом

- Сколько же лет вы прожили с Федором Александровичем?

- Больше тридцати. Еще в 1938-м оба поступили в Ленинградский университет, на филологический факультет. Учились в разных группах, встречались на общих лекциях, потом уж выяснили, что Абрамов меня помнил, а я его нет, и он очень обижался (улыбается).

Когда началась война, я была замужем, ждала ребенка, меня отправили на Украину, к родителям мужа, где я попала в оккупацию. Сколько раз могла погибнуть! Как-то приходят немцы: "Пойдешь к нам в комендатуру полы мыть". Иду - двадцатилетняя девчонка, а их шесть человек, и думаю, почему это я у них должна мыть пол! Говорю по-немецки: "Позовите офицера, который дал распоряжение". Они могли со мной все что угодно сделать, но - вот что значит немецкий "орднунг", порядок, - испугались: "Мы пошутили". На Украине у меня сын умер, ему было около двух дет.

Федор Александрович тоже чудом выжил в блокадном городе, он был ранен, пробиты ноги, упал замертво и замерз бы, но проходили солдаты, один об него споткнулся и из чайника плеснул кипяток - Абрамов застонал. Потом он лежал в госпитале, переправлялся по Дороге жизни...

Мы встретились уже после войны, в университете. Правда, поначалу меня, из-за того что была в оккупации, в аспирантуру не брали и работы лишали. Я - одной из первых в стране - стала заниматься Буниным, на что Федор Александрович говорил: "Тебе что, жизнь надоела, была в оккупации и занимаешься эмигрантом".

Совесть

- Мы говорим о литературе, будто о событиях на фронте. Федору Александровичу, наверное, помогал держаться его авторитет?

- Да у него ни одно произведение - кроме первого романа "Братья и сестры" - не выходило без мучений: сначала цензура, потом разносные статьи, мол, очерняет нашу советскую действительность. Он боролся за каждую фразу, до ЦК доходил. Помню, как ездила с ним в "Новый мир", когда "Дом" цензуру проходил - с нитроглицерином, валидолом. Когда книги выходили, некоторые удивлялись: "И как тебе удается это напечатать?" - "А вы попробуйте, боритесь". Федор Александрович своим здоровьем расплачивался, мы были глупые, надо было не принимать все так близко к сердцу.

- Абрамов для Верколы - как Пушкин для Михайловского?

- Да, там есть музей писателя, где каждые четыре года проводят "Абрамовские чтения". В 1977 году посетили Верколу студенты - будущие артисты МДТ во главе с Львом Додиным, тогда они готовили свой первый спектакль "Братья и сестры". Именно в Верколе они получили духовный заряд совести, доброты, сострадания, который несут зрителям.

На Пинежье много совестливых людей, там были и великие праведники. В сорока километрах, в Суре, родился Иоанн Кронштадтский, а в Верколе есть местный святой, память которого чтит вся Православная церковь: 6 июля и 5 августа - дни святого праведного Артемия Веркольского. На берегу Пинеги в его честь возвели в старину мужской монастырь. Конечно, в наше время он был в полном запустении, и как-то - уже после кончины Абрамова - я узнала, что там хотят сделать туристский центр. "Ну, - думаю, - только через мой труп". Пришла к своему духовному наставнику просить благословения на возрождение монастыря. - "Нет, Людмила Владимировна, это даже мужчине не под силу". - "Но больше некому! Вы благословите, а там - как Бог даст". Стала с академиком Лихачевым советоваться, решили, что нужно создать общину, от ее имени обратиться в Комитет по делам религии. Сейчас монастырь действует.

- Веркольцы стали верующими?

- Там происходят те же процессы, что и во всей России: появились богачи, а большинство едва сводит концы с концами, работы нет, вот и племянник Абрамова вынужден уезжать в Подмосковье на заработки. А верующие - они всегда были. Абрамов писал, что земля русская держится "на трудниках и праведниках". Вот сейчас ищут русскую идею, да почитайте вы Абрамова. Русская идея - это же совесть, глас Божий в человеческой душе. Устами одной из своих героинь Абрамов говорит: "Лучше вовсе на свете не жить, чем без совести".

Смотрите также:

• У каждого - своя правда? Лукин о силе слова и ответственности писателя →
• Эдвард Радзинский: «Новые слова мы поем на старую мелодию» →
• Семейная история о революции: как пережить эпоху «слома» →