У этих немощных стариков одна надежда: что им позволят жить здесь, в уюте и тепле, под присмотром ласковых санитарок, которые и покормят, и умоют, и переоденут.
Им продлевают жизнь
В Кикеринском доме-интернате для престарелых живут 24 человека. Попадают сюда только те, кому край настал - себя не обслужить, а родни либо нет, либо такая, что лучше б и не было, либо это бедняки с большими семьями и маленькими жилищами. Поначалу некоторым было горько, что пришлось в казенный дом идти, но они быстро привыкли - многие здесь стали жить лучше, чем жили дома. Анна Раут, директор дома-интерната, в этом уверена:
- Бывало, привезут бабушку, она совсем плоха, ходить не может, головы с подушки не поднимает. Здесь месяц-другой покушает хорошо, за ней ухаживают, с нею разговаривают - смотришь, начинает оживать, конечно, ходить она не станет, но просыпается какой-то интерес к жизни. На несколько лет мы людям жизнь продлеваем.
Казалось бы, какие силы могут заставить человека покинуть этот благословенный дом и уйти обратно в холодную, неприбранную квартиру, где некому будет и воды подать? Почти все обитатели дома - областные жители, многие деревенские, а в деревне даже летом не так легко себя обслужить. Но с мая для 14 обитателей Кикеринского интерната может настать черная полоса в их и без того нелегкой жизни.
- Наш дом-интернат был основан в 1993 году по инициативе финской благотворительной организации "Вилла Инкери". Ее глава социальный работник Райя Явонен тяжело болела и поклялась, что если выздоровеет, то посвятит жизнь помощи старикам. Вместе с общиной губаницкой кирхи - тогда там был пастором Арво Сурво - выбрали место для дома. Сначала хотели поставить прямо возле кирхи, но я была против - старики каждый день видели бы из окон кладбище, а ведь мы должны стараться скрасить остаток их жизни. Купили в Кикерине здание бывшей больницы, а вообще это охотничий дом графа Ваулина. Потом построили рядом новый дом, где теперь и живут наши подопечные.
Даром жить нельзя
У дома-интерната никогда не было особых проблем с государством, с отделом социальной защиты населения администрации Волосовского района сложились прекрасные отношения. Но проблемы появились.
Окончание на стр. 4. С этого года всех стариков разделили - кто живет на финские деньги и кто живет на деньги Ленобласти. Финская сторона обеспечивала полностью только 10 человек, а остальные проходили по госзаказу - как в обычном доме-интернате. И вот на них-то и нет денег. Финским благотворителям намекнули, что они могли бы взять на себя всех стариков, но у "Вилла Инкери" нет таких денег - эта организация живет только на добровольные пожертвования.
Изначально дом-интернат строился для престарелых ингерманландцев, но потом стали принимать стариков не по происхождению, а по социальным показателям, без различия языка и вероисповедания. Теперь Анна Раут в мае должна выселить 14 немощных стариков - либо распихать в другие дома-интернаты, если найдутся места, либо отправить умирать в нетопленые избушки по месту прописки. Анна Петровна негодует:
- А потом мы должны будем брать только на два месяца - на больший срок нам не дают денег. Возьмем такого престарелого, только он обживется, а затем его фактически выгнать? И кто к нам пойдет? Эти 14 мест будут пустовать, потому что про нас пойдет соответствующая слава. Как я объясню своим подопечным, что 10 ингерманландцев останутся, а остальные, среди которых тоже, между прочим, есть ингерманландцы, должны будут уйти?
Нет совести - выгоняйте
"Уйти" - это сильно сказано. Большая часть этих стариков ходит с большим трудом, а некоторые вообще только лежат. Маленькая старушка Раиса Михайловна плачет на диване в красивом уютном холле:
- Миленькие вы мои, куда ж я пойду? Я не финка, я русская, чем я хуже тех, которые могут остаться? Всю войну в колхозе в тылу работала, потом на заводе "Горн" здесь, в Кикерине, работала. Я ветеран труда, у меня даже газета есть - приезжал корреспондент фотографировать мою работу. А квартира моя - в доме, который сносить надо, пол и потолок дырявые, воды нет, света нет, а я инвалид 2-й группы, ничего по дому делать не могу. Здесь мои могилки родные, возле сына покойного я себе место берегу. Куда меня свезут, где потом зароют? Я Сердюкову письмо написала, Путину напишу, может, пожалеет он нас. Не только за себя прошу - за всех остальных. Если выгонят меня - никуда не пойду, лягу на пороге, пусть с милицией забирают, если совести нет, пусть старуху 78-летнюю тащат в тюрьму. Я и Петровне нашей сказала - не пойду.
Петровна - Анна Раут - слушает эту речь и качает головой:
- Мы все годы работы здесь старались говорить со стариками только о хорошем, чтобы не волновать их зря, даже фильмы с плохим концом стараемся им не показывать, новости страшные скрываем - о терактах, например. Теперь всю нашу работу хотят пустить под откос. Доброе имя зарабатывается долго. А дурная слава обретается очень быстро.
Анастасия Мельникова: «Не хочу быть оловянным солдатиком!» 
Иерей Феодосий Амбарцумов: «Альтернативы семье нет» 
Темные силы нас злобно гнетут: 
Не остаться одиноким. Как найти себе пару в большом городе?