«Всё так, ребята, всё - правда»
- В интернете уже год идёт жаркая дискуссия по поводу вашего фильма, а оценки прямо противоположные. Когда начинали съемки, рассчитывали, что будет такое столкновение взглядов?
- Я думаю, такое желание подсознательно есть у каждого человека, который делает какой-то творческий продукт. Меня факт дискуссии радует - это была одна из сверхзадач, такую дискуссию открыть. Очень часто люди живут, не замечая рядом с собой каких-то возмутительных явлений, они консервируются на своём маленьком участке - дом, работа, близкие - это такой принцип улитки. А безобразия, если на них не обращать внимания, продолжают твориться. Поэтому хотелось обычных зрителей немного вырвать из такого комфортного существования и заставить думать о том, о чём думать не хочется.
- Сейчас столько много материалов в открытом доступе, что погружаться в подполье я не видел никакого смысла и до сих по не думаю, что если бы я это сделал, то фильм стал бы от этого лучше и достовернее. В нем все равно есть некий художественный допуск, и есть некая правда, которая, я точно знаю, существует. Опять же на публичных дискуссиях какие-то люди, причисляющие себя к радикальным националистам, часто говорили, что фильм - неправда, что показаны какие-то клоуны, а они - русские богатыри и тд. Другие, более вменяемые личности, подходили к Петру Фёдорову, сопродюсеру и исполнителю главной роли, и шёпотом говорили ему: «Всё так, ребята, всё - правда».
- Сейчас таких дискуссий гораздо больше, чем 2 года назад, но они идут большей частью в виде «интернет-срача» - это такой термин. Скорее не хватает дискуссий, в которых бы принимала участие активная часть общества и представители власти. Где бы общество выдвигало свои требования к власти, например, контроля. А власти наоборот не хватает каких-то правильных понятий, прозрачных шагов и заявлений.
- Сложно сказать. С одной стороны у нас присутствует некоторая информационная закрытость, и некоторых проблем как бы нет, пока о них не заговорят. Вот, например, в Москве сейчас после терактов было несколько случаев, когда избивали кавказских девушек, выкидывали каких-то кавказцев из вагонов метро, кого-то сдавали в милицию, принудительно обыскивали. Все это чудовищно и возмутительно, но не факт, что этого не было 6 лет назад после аналогичных терактов. Просто, возможно, об этих случаях не сообщалось. Мне как обывателю трудно диагностировать, что изменилось. Есть какая-то объективная статистика: сначала росло количество убийств, совершённых такими группами. В прошлом году оно начало снижаться, но стало больше терактов, а 10 лет назад терактов вообще не было, а были какие-то показательные уличные избиения, больше похожие на показуху. Сейчас очень многие говорят, что в среде националистов формируется настоящее подполье, мне кажется, что это действительно так.
- Теоретически да, но практически я не видел ни одного отзыва, где было бы написано: «Слава Руси, Штырь - наш герой», а видел много других, например, «Авторам руки оторвать». Насколько я знаю, наци не приняли фильм. Опять же, когда встречался на показах с правыми, понял - чувствуют они ирония автора по отношению к материалу. Поэтому я такой опасности не вижу, но я чувствую свою ответственность. Естественно, мне было бы очень неприятно, если бы я в своих расчётах ошибся, но, мне кажется, что это не так. Я отслеживаю, что люди пишут: интерес правых к фильму был, а любви, по-моему, никакой.
Проблема с самоцензурой
- Можно считать, что «Россия 88» - это арт–хаусный проект?
- Я думаю, что нет. Вообще слово арт-хаус не люблю. У нас любое «не такое» кино называют арт-хаусом. Мне кажется, кино либо держит, либо нет. У нас не совсем стандартная драматургическая схема. Мы конструкцию назвали «водоворотом»: какие-то вещи пропущены, что-то за кадром. Это диктует ход съемки субъективной камеры, если с самого начала заявлять сюжет, этот ход разрушается. Тем не менее, зрители не уходят из кинозалов во время просмотра. Для меня это показатель того, что фильм внимание держит. По-моему, его надо записывать в какую-то странную категорию, не в арт-хаус.
- Согласен
- А мне кажется, его много. У нас просто штучным продуктом не хотят заниматься, а кино-то есть. Просто оно не доходит до зрителя. Есть некая удобная схема, назовем ее «двухуикендная», для неё годятся, конечно, строго определённые фильмы. Но есть и другие схемы. Надо понять, в чём достоинство фильма, суметь донести его до зрителя. Точечно работать, вручную, вкладывая в это всю душу, просто не умеют - проблема в продвижении.
- В нашем случае я сказал бы, что есть. Но в основном проблема в самоцензуре.
-Нет, одну серию видел, участвовал в дискуссии на эту тему. Мне кажется, что этот продукт по качеству выше, чем многие другие на телевидении. Я рад его появлению и рад, что вокруг него идет какая-то дискуссия. И даже такие адепты мейнстрима как Константин Эрнст понимают, что нужно искать где-то ещё и приёмы из так называемого арт-хауса. Я рад за Гай Германику, хотя потребителем этого продукта не являюсь.
- Представить можно, но на практике даже на «Закрытый показ» фильм не взяли. Возможно, ситуация изменится, когда выйдет ДВД и станет понятно, что кино уже существует.
- Я всегда говорю, что это улица с двусторонним движением. Если зритель захочет другой продукт, он в состоянии будет повлиять на ситуацию, и опять же, если продюсеры захотят показывать зрителю что-то другое, они в состоянии придумать нужные схемы. Уровень понимания у зрителей растёт, люди уже хотят смотреть LOST и «Доктора Хауса», а не «Рабыню Изауру». Что-то меняется, но очень медленно.
Вложенные деньги не отобью
- Давайте поговорим о бизнес составляющей этого проекта. Много денег потратили на съёмку фильма?
- Бизнес составляющей у этого проекта нет (смеется – прим ред.). Реально бюджет состоял их 2-х частей. Одна часть, которую тратили мы, производители фильма, составила 86 тысяч долларов. Эта сумма включает всё вплоть до момента окончания чернового монтажа. Потом мы достаточно долго искали партнёров, которые бы не пытались что-то вырезать. В результате некая коалиция из продюсеров решила нас поддержать - 150 тысяч долларов они вложили в постпродакшен и ещё какие-то сопутствующие мероприятия вроде поездки на Берлинский кинофестиваль.
- Нет. Была, конечно, слабая надежда, что когда мы пустим фильм в прокат, сочувствующие граждане, посмотрев его в интернете, пойдут в кино и купят билеты, поддержат независимых производителей, но это происходит не очень активно. Я думаю, что не отобью вложенные деньги.
- Мы практически закончили работу над новым фильмом «Гоп-стоп». Очень много людей из той команды, которая работа в «России 88», там задействованы. Это абсолютно замечательная зрительская история, добрая, музыкальная. Надеюсь, что никаких препятствий на пути к экранному зрителю не возникнет. Это на 100% доброе кино, сказка про гопников.
- Да, в другом, никакой субъективной камеры. Вполне доступная для любого зрителя история, где и каждый для себя что-нибудь найдёт.
- Нет, ни в коем случае. Насколько я знаю, он закрылся, это и должно было произойти, но я благодарен этому сериалу, потому что обязан ему личными связями и знакомствами с людьми, с которыми работал на других проектах. Сам я зрителем этого сериала не являюсь