Известный писатель-фантаст Ник Перумов в интервью корреспонденту SPB.AIF.RU рассказал о своей новой книге, отношении к американскому образованию и борьбе авторов с компьютерными играми.
«Книга – скоропортящийся товар»
Денис Приходько, SPB.AIF.RU: - В сентябре вышла ваша третья книга из серии «Гибель богов» под названием «Пепел Асгарда». До ее выхода были большие сомнения, что релиз успеют сделать уже в начале осени. Как удалось выпустить книгу быстрее?
Ник Перумов: - Наверное, это чудо. Времена меняются, книга становится скоропортящимся товаром. Вероятно, я могу считать себя счастливым автором, потому что до сих пор выпускаются мои произведения, написанные 20 лет назад. Поэтому, несмотря на то, что книги выкатываются на полки как горячие пирожки утром, мне хочется верить что книга «Пепел Асгарда» останется надолго.
Вообще же новая книга, если отвлечься от какой-то конкретики, написана о торжестве и цене справедливости. Старый бог Один – владыка Асгарда, который является главным героем моих книг, в течение очень долгого времени оставался одинок. Он бессмертен, по мере сил помогает своим друзьям и союзникам. В конечном итоге он отыскивает смысл своего непрекращающегося бытия и отправляется в свой самый трудный и важный поход за справедливостью.
- Как вы относитесь к тому, что книги стали скоропортящимся продуктом?
- Меня эта ситуация смущает. Я же русский, советский человек, петербуржец. Я вырос в Петербурге, буквально в трех кварталах от Невского проспекта – на улице Пестеля, у самого Летнего сада. Книга для меня была сакральным предметом. Сейчас произошла десакрализация, ее упрощение. Произведения надо выдавать быстро. Вдобавок, если о книге не говорят в социальных сетях – её не существует. Это огорчает. Но бессмысленно хлестать море, утопившее корабль, нужно научиться по нему плавать. Я и мои коллеги самых разных жанров конкурируем не друг с другом, ни с телевидением, не с кино, а с тетрисом – с теми играми, в которые вы можете играть на экране вашего смартфона, сев в метро. Если раньше в общественном транспорте вы открывали книгу, то теперь включаете свой гаджет и гоняете цветные пятнышки по экрану. Писателям нужно конкурировать и обязательно в этой борьбе победить, потому что плоды победы тетриса я уже наблюдаю в США, среди американской молодежи.
Как это выглядит в Америке? Россия еще не проиграла тетрису?
- Россия – пока еще нет. Мы отстаем. России осталось сделать два шага к этому. Первый – перестать воспринимать слово как таковое и перейти на полную визуализацию. У меня трое сыновей, мы с семьей живем в США, нам с супругой стоило большого труда приучить их к классической книге. Они не любят комиксы, но вот их товарищи не читают. Они как раз смотрят комиксы, перекатывают шарики на своих смартфонах.
- На каком же уровне тогда находится образование в США?
- Как это ни парадоксально, образование там вполне пристойное. Я сужу по тому, что мой старший сын окончил школу в США и поступил в университет, а двое младших еще учатся. Да, разумеется, мы должны прилагать большие усилия, чтобы поддержать в них русский язык и дать им нормальную нагрузку.
Американская школа уступает советской школе, которая была классической русской, где было огромное количество математики, физики, химии. Но в США учат практической сметке. Если у вас нет какой-то информации, то там учат, где её найти и как подтянуть себя до того минимального уровня, когда вы сможете ею пользоваться. Далеко не всю информацию нужно понимать глубоко. Её должно быть достаточно, чтобы вы смогли с ней работать. Я могу сказать, что в течение долгого времени американская школа занималась дебилизацией - задания становились всё проще. Нам с супругой приходилось просто давать дополнительные задачи, чтобы старший сын держался на достойном уровне. После того, как в нашем штате Северная Каролина победили республиканцы, резко усложнилась школьная программа. Поэтому сейчас фраза Задорнова «ну, тупые!» не соответствует действительности. И это хорошо, поскольку договориться с умными людьми гораздо проще, чем с теми, кто черпает информацию исключительно из комиксов.
«Автор вынужден надевать шутовской колпак»
- В данный момент издательства ставят вам четкие рамки, когда должна быть готова книга?
- К счастью, в издательстве «Эксмо», с которым я работаю, относятся ко мне очень снисходительно: не ставят жестких сроков, но просят писать как можно чаще. К сожалению, сейчас автор вместо одной толстой книги должен выдавать четыре тонких. При этом это делается не только с финансовой точки зрения, но и с точки зрения читательского интереса, медиаповода. Читательская аудитория переключается быстрее, чем внимание младенца. Очередная яркая игрушка - и все кидаются туда. Автор вынужден надевать шутовской колпак, танцевать перед почтеннейшей публикой и всячески стараться привлечь внимание. Это и хорошо, и плохо. Плохо потому, что «поэт в России больше, чем поэт». А хорошо, так как в таких условиях нужно учиться не растекаться мысию по древу, а бить в болевые точки конкретного общественного процесса, сознания. Учиться быть актуальным, не впадая в конъюнктурщину.
- В чем актуальность книги «Пепел Асгарда» на сегодняшний момент?
- В справедливости. Даже если вы ее чувствуете за собой, нужно понимать, кого вы сможете втянуть в борьбу за неё. Кто за нее заплатит кроме вас? Это, на мой взгляд, напрямую относится к тем событиям, которые сейчас кипят на востоке Украины.
- Как в США люди относятся к тому, что в данный момент творится на Украине?
- Возможно, я кого-то удивлю, но информация об Украине практически исчезла из телевизионных новостных лент. Возможно, она еще пребывает на сайтах крупных информационных агентств, но в общем потоке идет «исламское государство». Это занимает 90% эфирного времени. О «Боинге» и людях, погибших в этом самолете, - ни слова.
- А вы разделяете расхожее мнение, что тот самолет «Малазийских авиалиний» был тем самым пропавшим весной 2014 года воздушным судном?
- Я видел фотографии, читал разборы, которые уверяют, что есть странные согласования между обломками упавшего на Украине самолета с тем лайнером. Но, честно говоря, я слабо представляю себе, какую операцию по прикрытию мирового масштаба надо было провернуть, чтобы перебросить колоссальную машину незаметно в Амстердам так, чтобы сотни людей воздушного контроля и персонала аэропортов, у которых есть смартфоны и мгновенный выход в Сеть, ничего не написали об этом. Я боюсь в это верить, но очень бы хотел в это поверить. Потому что тогда это доказывает на 100% провокацию всего происходящего там, а всё, что говорилось по этому поводу, являлось бы циничной ложью. Но сейчас никто не кричит уже в США о кровожадных русских, расстрелявших самолет. Хотя изначально это было, а потом будто кто-то сказал: «Стоп!»
«Для США Россия - Антарктида»
Вашим сыновьям сейчас 8, 11 и 20 лет. Как они, проживая в США, относятся к России и воспринимают информацию, которая льется на них из американских СМИ?
- Мы их воспитываем, конечно, русскими людьми. По возможности они приезжают в Петербург к бабушке и дедушке. В Америке у нас есть русские каналы, мы показываем им русские фильмы. То есть мои дети понимают, что в телевизоре говорят не то, что есть. Сейчас они, как и многие их товарищи, приходят домой и говорят, что о каких-то вещах в школе лучше не говорить. Все-таки контроль над общественным поведением очень плотный.
Публичное сомнение в том, что толерантность и эти пресловутые права геев являются всеобщим благом и не должны навязываться столь агрессивно, может стоить вам карьеры. И это при том, что вроде бы все люди действительно должны быть равны, независимо от своих привычек и устремлений. Но я говорю именно о навязывании этой идеологии. Это делается с такой тупой агрессивностью, как в советское время навязывалось ленинская коммунистическая идеология.
- В США хорошо знакомы с российской культурой, традициями?
- Россия – это terra incognita. Для них это Антарктида и экзотика. СССР боялись, а поэтому тщательно изучали. Но после так называемой победы в «холодной войне» решили, что больше ничего не нужно. В результате сейчас на Россию смотрят с открытыми глазами, абсолютно ничего не понимая и всему удивляясь, будто новорожденные.
- В России сейчас подъем доверия к российским властям, но есть и те, кто собирается уехать жить в другую страну. Руководствуясь своим опытом, расскажите, действительно ли так хорошо там, где нас нет?
- Вопрос в том, в качестве кого вы уезжаете. Есть беженцы и профессионалы. Я себя отношу к последним. Мы уехали, потому что нам нужно было на что-то кормить семью. Научный сотрудник, которым я являюсь, живет там, где есть работа. Я был бы рад, если бы на родине мой труд был востребован. Я говорю сейчас о десятках тысяч, которые в 1990-е покинули Россию. Сейчас им исполнилось 40-50 лет – расцвет научного сотрудника, ученого, руководителя. Мы, я говорю обобщенно, работали в лучших мировых лабораториях. Мы не утратили навыки и не деквалифицировались. Мы могли бы принести пользу здесь в очень разных качествах. Я знаю, что многие из нас ждут, что в российской политике что-то изменится к лучшему. А ведь это огромный резерв людей для модернизации и рывка вперед.
Но, если же говорить, что вы уезжаете с обидой на Россию и это является вашим основным капиталом там, то вы испытаете жесткое разочарование. До ваших обидок там никому дела нет. К примеру, в США вам дадут пособие, не дадут умереть с голоду, но носиться, как с писаной торбой, никто не будет.
Не жертва режима? Иосиф Бродский предпочитал «частность и честность» 
«Писательство как наркомания». Анна Князева о детективах и таланте 
Андрей Арьев: «Нормой художественной жизни становится своеволие» 
Поколение людоедок Эллочек? Прививать чтение молодым можно только хитростью 
«Перезагрузить» судьбу. Ирина Хакамада о суете, пахоте и золотой рыбке