В летний сезон главный музей страны Эрмитаж испытывает особые нагрузки: он может принять семь тысяч человек в день, но желающих гораздо больше.
Миру и городу
«Эрмитаж живёт в соответствии с концепцией «Миру и городу, - рассказывает Михаил Пиотровский, директор музея. - Для мира мы очень много сделали, став одним из самых глобальных культурных пространств. А вот как выплеснуть на город то, что есть в Эрмитаже? Я уверен, что искусство и музеи повышают качество жизни больше, чем что-либо другое».
Всё, что окружает Эрмитаж, должно быть под контролем. Сейчас идёт много споров по поводу Большой Морской улицы. Было несколько вариантов освоения пешеходной зоны, ни один пока не принят. Мы хотим представить эти проекты в Главном штабе, но я считаю, что ничего там делать не надо, только поставить скамейки. 
Первый этаж Главного штаба собираемся сделать форумом, по которому люди прогуливались бы, заходили в магазины, кафе, там может происходить много разных событий.
Так уже поступили в открывшемся для публики Шуваловском проезде. На этой пешеходной зоне, ведущей к Неве, стоят скамейки, люди отдыхают, это прекрасное место для концертов, инсталляций, временных выставок.
Елена Петрова, АиФ-Петербург: - В этом году на Дворцовой площади проходит, по-моему, рекордное число мероприятий. Из-за сцен и трибун бывает даже трудно пройти в Эрмитаж. А как же регламент?
Михаил Пиотровский: - Дворцовая площадь - максимально свободное место, и это делает её городской, почти политической проблемой. Как мне когда-то сказал один чиновник: «Ну что вы хотите, большое пространство, нет движения и - бесплатно. Все стремятся!»
В этом году на площади, действительно, толпы строителей и бесконечное сооружение сцен, трибун, палаток. Это мешает жизни площади, она перегорожена, людям трудно передвигаться, возникает толкучка.
Ну а регламент Дворцовой площади, конечно, существует - по распоряжению губернатора нас информируют обо всех событиях. Есть праздники, которые необходимо проводить именно в этом месте, но на некоторые мы говорим - нет. Наши условия: приемлемый уровень звука, и чтобы быстро построили, быстро убрали, не мешали людям.
Образцовым был вечер, посвящённый Ленинградскому рок-клубу, всё сделали очень чётко. Других же приходится останавливать: помимо разрешённого пытаются что-то другое устроить с дополнительными съёмками, освещением, даже начинают запускать дроны, а они опасны для крыш, для Александровской колонны… Мы в Эрмитаже решили, что тоже купим себе дрон, и он будет защищать площадь от всех других (смеётся).
Мы приветствуем спортивные старты и финиши, флешмобы, даже фестиваль «Харли-Дэвидсон»: мотоциклы порычали-порычали и умчались. Хороши события, для которых ничего не строят, а обыгрывают пространство Дворцовой и делают его интересно насыщенным.
Но нельзя создавать толпу. Прекрасный праздник «Алые паруса», по моему мнению, должен перемещаться на Неву. Такой красоты ведь нет нигде, кроме Петербурга. Если мы не будем серьёзно относиться к скоплению огромного числа людей на площади, можем получить или майдан, или Ниццу.
Многие посетители жалуются на очереди в Эрмитаж. Но более семи тысяч человек музей принять не может. Чтобы не томиться, можно взять электронный билет - для обладателей сделан отдельный вход. Кроме того, существуют продлённые часы работы в среду и пятницу, но народу ходит довольно мало. Главные же толпы возникают тогда, когда приезжают группы с круизных кораблей. Мы пытаемся их распределить по графику, но являются все сразу!
- У Эрмитажа появилось ещё одно здание - Биржа. А значит - новое пространство вокруг?
- Да, в этом общественном пространстве мы уже устраиваем много разных вещей: на ступенях Биржи, на Стрелке Васильевского острова, с другой стороны здания - у клиники Отта.
А что касается самой Биржи, то она в тяжёлом состоянии. Идёт проектирование за проектированием, эксперты уже дали добро на укрепление фундаментов. Скоро будем утверждать всю реставрацию. Меня вот упрекают: «Что за ужас ваша крыша, она ржавая, а её видно с мостов». Действительно, ужас, но прежде чем поменять кровлю, нужно установить на чердаке оборудование для кондиционирования.
Целый год занимались проблемой котельной. Она ведь едва ли не единственная в городе - угольная, а другую сделать невозможно, потому что ничего нельзя менять внутри исторического здания. И всё-таки, очевидно, соорудим газовую.
Крик о Пальмире
- Что-то давно против ваших выставок не протестовали разного рода активисты. Нет ощущения, что это затишье перед бурей?
- Да, сейчас от нас отстали, а завтра могут и пристать. Это зависит и от общеполитической ситуации, а не только от того, чьи чувства заденем. Я думаю, шум возможен, потому что во время предвыборной кампании искусство и архитектура могут стать предметом острых выступлений, средством обратить на себя внимание. Идеологически нами уже много лет никто не командует. Но некая часть публики, толпа считает себя вправе диктовать что можно, а что нельзя. Это хуже государственного контроля, это замах на права музеев.
- Вы возглавили рабочую группу при Министерстве культуры по возрождению Пальмиры. Но ведь в стране есть протестующие и против такого благородного дела?
- Существует идеология уничтожения: античную Пальмиру ведь разрушали как «скопище идолов». А это уникальные памятники доисламской культуры, вандалы действовали против исторической памяти. У нас в стране тоже есть те, кто считает: ну и правильно разрушили языческие храмы. Или - зачем нам в эту Пальмиру лезть, у нас своих проблем хватает.
Но существует идеология возрождения. Она исходит из того, что у культуры есть свои права. Культуру надо защищать силой, что и осуществлено в Пальмире. Это идеология Николая Рериха, Дмитрия Лихачёва, это идеология города Ленинграда, который в войну сохранял музеи и памятники. В блокадном городе проходили концерты, они послужили образцом и для пальмирского.
Кстати, меня спрашивают: «Почему подняли такой крик о Пальмире, ведь есть и другие разрушенные древние города, к примеру - Хатра». Да, крик подняли мы, из нашей Северной Пальмиры, потому что в сирийской для нас есть что-то родное, мы чувствуем за неё ответственность.
Музеи и табу. Михаил Пиотровский о критике Эрмитажа и отсутствии правил 
Музей над политикой. Михаил Пиотровский об ответственности и халяве 
Жизнь в музее. Как Борис Пиотровский стал хранителем Эрмитажа 
Храм или Диснейленд? Пиотровский о музее, правах культуры и диктате улицы