«Слюнки текут»
– Подзаголовок спектакля: «Путешествие по ресторанам Петербурга-Петрограда», – рассказывает Гали. – Тему предложил главный режиссер театра Игорь Коняев. Я мгновенно согласился, потому что Игорь создал классный сценарий. Он использовал замечательную литературу – от Чехова до Зощенко, с описанием яств. Даже когда читаешь – слюнки текут. Первый акт – дореволюционный Петербург, второй – 20–30-е годы.
Мы играем на Малой сцене, которая напоминает ресторанную эстраду. Жанр кабаре и родился в ресторанчиках, он предполагает череду скетчей, музыкально-вокальных, танцевальных миниатюр.
В нашем спектакле все номера аутентичны, начиная от «Мадам Лю Лю», заканчивая «Бубликами» и «Друзья, купите папиросы». Персонаж, который объединяет эпохи и проходит через весь спектакль – Черный Пьеро, образ, найденный Вертинским.
Музыкальный руководитель постановки дирижер Андрей Алексеев блестяще знает материал, он предложил добавить номер из оперетки начала ХХ века «Фру-Фру». Это важно, ведь мы играем в Театре музыкальной комедии. Ну а начнется и закончится спектакль канканом.
– Насколько трудно было актерам оперетты постигать стили, характерные для кабаре?
– Да, стили разные – от романтизма до скоморошества, от романсовой классики до шлягеров 20–30 годов. Перед актерами стояли и драматические задачи, ведь им приходится преображаться в совершенно непохожих персонажей, менять маски. Мне кажется, они делают это «вкусно», с удовольствием.
– А вы сами – гурман?
– Нет, могу оценить вкус блюда, но это не смысл моей жизни. С детства так воспитан мамой, которая пережила блокаду и еще много лет после войны даже крошки хлеба не выкидывала.
«Такой крошечный!»
– 15 февраля у вас день рождения, свою почти полувековую карьеру начинали как артист балета, потом стали постановщиком музыкальных спектаклей. Но ведь до сих пор приходится лично показывать артистам движения, пластику, танцы?
– Конечно, и когда показываю, забываю, где у меня что болит. Нужно быть в форме, хотя недаром стаж артиста балета всего 20 лет, так за это время изнашивается организм.
– Вы ведь и в кино снимаетесь? Знаю, что за плечами почти полсотни работ, и это, конечно, не только фильмы-балеты.
– Часто случается, что приглашают как хореографа, а потом доверяют небольшие роли. Так было, кстати, на французской картине «Распутин» с Жераром Депардье. Актер сидел в кресле, а я перед ним «дрыгался», показывал, что он должен делать. Депардье же только приговаривал: «Гали, ты такой крошечный!» Режиссер Жозе Дайан сначала кружил вокруг меня как акула, а потом предложил сыграть эпизод.
– Вы ведь прекрасно знаете французский?
– В хореографическом училище нам дали роскошное образование. Сначала по французскому у меня были двойки, а потом увлекся. Сейчас вот в языке нет ежедневной практики, но в процессе общения все вспоминается. Французы удивляются: «Ты говоришь без акцента! А откуда знаешь литературу, поэзию, песенки?». Да все оттуда, из школы, ну а дальше – самообразование.
– А Петербург оказал на вас влияние?
– Петербург может научить очень многому: если ты открыт, он тоже открывается невероятными вещами. Я когда возвращаюсь откуда-то, трое суток брожу по городу, чтобы прийти в себя, вновь пропитаться его атмосферой.
Бен Бенцианов: "Я так и не научился созерцать" 
Сергей Пускепалис: «Слава - это трескотня»