Владимир Грусман: «Ксенофобия — дикость»

— Владимир Моисеевич, не ко всякому музею посетители относятся с таким «сердцем», как к вашему. Недавно в редакцию позвонила читательница, возмущенная тем, что русская экспозиция уступает «прочим народам».

— Экспозиция по своему возрасту — «пожилая», а стоимость новой — минимум 30 миллионов рублей. Поправляем ситуацию временными выставками, не так давно была «Крест — святыня драгоценная», посвященная православным крестам. И тут нашлись недовольные — мол, все равно мало. А нужно бы сказать: «Слава Богу! Наступило время, когда в федеральном музее в центре города, на площади Искусств открывается выставка православного креста». Представьте такое в советские времена! А в 2006 году впервые после Октябрьской революции (!) была выставка, посвященная русскому казачеству. У людей память бывает очень короткая…

Кстати, крест был и раньше в русской экпозиции, а в украинской, к примеру, икона, написанная на сушеной камбале: какие-то элементы из человеческого быта, связанные с конфессиями, мы умудрялись выставлять всегда.

И в изучение российской истории вносим вклад — публикуем архив Этнографического бюро князя В. Н. Тенишева. На рубеже XIX — XX веков Тенишев, известный промышленник и меценат, создал первое в России социологическое бюро, которое собирало сведения о крестьянах центральных губерний России. Кстати, в  Петербурге было много выходцев оттуда, в столицу приезжали и с окраин: из Средней Азии, с Кавказа. Мегаполис всегда был интернациональным, поэтому ксенофобия — такая же дикость для Петербурга, как свастика на стенах.

Интернационал в песочнице

— Дети — толерантны, в песочнице все равны. С этих лет и нужно укреплять «интернациональное воспитание»?

— В музее много лет существует детский этнографический центр, туда приводят деток из семей самых разных национальностей. Они занимаются ремеслами с народными мастерами. Мы прививаем интерес к традиционной русской культуре.

— Культура и толерантность обязательно связаны между собой?

— Культура зависит от объективных факторов: от той земли, на которой живет человек, от природы, которая его окружает. Понятно, что чукчи не могли строить дома, потому что у них нет леса. Они могли пользоваться только тем, что им дает природа — олений мех, шкуры. А народы, которые издревле жили в лесистой полосе — славяне, — всегда строили срубные дома. Так что культура отлична не потому, что есть люди умнее или глупее, более цивилизованные или менее. Когда школьники приходят к нам на экскурсии и занятия, у них в сознании это остается.

— Вы согласны, когда говорят, что национальная нетерпимость — примета исключительно сегодняшнего дня?

— Поразительный исторический парадокс: мы сейчас пожинаем то, что было заложено во времена СССР. Не существовало «братской семьи народов», а было противостояние между республиками, которые вырабатывали основной национальный продукт, и дотационными. Известно, как в  Средней Азии детей с 6-летнего возраста загоняли на уборку хлопка, и это не могло не отразиться на их ментальности. Антисемитизм, без сомнения, был усилен коммунистической системой.

Толерантность или терпимость?

— Термин «толерантность» сейчас в моде, но он не всем понятен. А вот «интернационализм» забыт. Как вам кажется — справедливо?

— Термин «толерантность» позаимствован из медицины: это способность человеческого организма вопринять пересаженный орган или перелитую кровь. Мне кажется, лучше использовать знакомые термины. Русское слово «терпимость» подошло бы, но имеет нехорошие ассоциации, хотя понятие «веротерпимость» абсолютно допустимо. Интернационализм  — объективен и своевременен, и это не большевистское открытие. «Интернационализм» означает духовную готовность человека воспринимать представителя другой национальности, этнической группы, культуры, вероисповедания…

Интернационален весь мир. Вот я только что вернулся из Бельгии. Включаешь телевизор — и видишь передачи на испанском, французском, турецком — для тех людей, которые там живут. Это то, чего нам не хватает. На нашем телевидении нужны программы, посвященные народам нашего города. К примеру, татарам — это влиятельный этнос, который сыграл огромную роль в формировании истории и культуры города. Или — кавказские, среднеазиатские народы. Такой передачи нет.

Россия должна себя вести как развитые страны, в ряд с которыми, без всякого сомнения, встала. И здесь нет иного пути, кроме как адаптировать людей, которые приезжают, чтобы город становился их родным.

— За рубежом к России тоже не очень толерантны. У музея большие возможности познакомить мир с народами нашей страны… Что вы делаете для этого?

— Только что в Брюсселе открыли выставку, посвященную славянам Европы. Сенсационной — иначе не скажешь — была выставка в Иерусалиме, ее открывала Валентина Матвиенко. В ноябре будет огромная экспозиция в Штутгарте о шаманизме — у нас уникальная коллекция предметов.

На прошлой неделе музей получил письмо от судьи Конституционного суда Гадиса Гаджиева, который просит помочь в создании этнографического музея-заповедника в Дагестане. Конечно, поможем, пригласим специалистов на стажировку — мы это часто делаем.

Злато-серебро…

— Как вы пополняете фонды? Неужели люди сто лет могут хранить простые бытовые вещи?

— Безусловно. У кого-то в доме хранится злато-серебро, у кого-то народные поделки, керамика, вышивка, старинное оружие. Приобрели большую коллекцию медной посуды XIX века.

— С барских кухонь?

— Почему обязательно с барских? И в восприятии истории нужна толерантность. Нам трудно отделаться от стереотипа беспредельной бедности, от которой спасли большевики. У людей в домах была серебряная, медная утварь, столовые приборы, часы. Петербург — столичный город, сюда приезжали люди из разных мест: с Кавказа, из Средней Азии, они многое сохранили.

Как раз сегодня будем покупать старинные ковры, поступившие с Кавказа. Мы приобретаем примерно 2 тысячи экспонатов в год. Готовим экспедиции в Казахстан, в Поволжье. На прошлой неделе нас посетила министр культуры Татарстана  — будем делать там большую выставку, а заодно сможем поездить по селам, пособирать.

Самая главная проблема музея- недостаток площадей. В экспозиции представлено только 10% нашего собрания. Так и в жизни: хоть в городе действует программа по толерантности, пожалуй лучшая в России, потенциал Петербурга использован далеко не полностью.

Смотрите также:

• На передовой. Михаил Пиотровский - о том, чего музеям стоит война с невежеством →
• Музей над политикой. Михаил Пиотровский об ответственности и халяве →
• Почему Эрмитажем быть трудно →