«Даже в мыслях не было, что этот рейс может стать рисковым»
– Как вы оказались на «Фаине»?
– История моего появления на «Фаине» проста. Во время прощания с Владимиром Рудольфовичем Колобковым после работы на теплоходе, который долгое время был нашим домом, я сказал ему: «Вот, черт его знает, вдруг мы когда-нибудь еще встретимся?» И накаркал.
Я вернулся в Петербург и через какое-то время начал искать новое место работы. После успешного собеседования в одной из компаний (я получил положительный ответ) мне позвонила из Одессы директор крюинговой компании Елена Капицына и сказала: «Виктор Анатольевич, рядом со мной сидит Владимир Рудольфович Колобков. Вы такого знаете? Так вот, он очень хочет видеть вас у себя на корабле...» Я ответил, что у меня в Петербурге есть масса других достойных предложений, но, в конце концов, после долгих разговоров я согласился. Раз Владимир Рудольфович очень хочет — другу отказывать нельзя.
В итоге я добрался до дома, взял мыло, мочалку, полотенце и отправился в аэропорт. Приехал в Октябрьск – «Фаина» уже грузится военной техникой. Я принял все дела, пообщался с капитаном. У меня даже в мыслях не было, что этот рейс может стать очень рискованным.
– Как происходил захват судна?
– Мы погрузились, вышли в море, прошли с небольшими приключениями Босфор. А после прохода через Суэцкий канал Владимир Рудольфович сказал мне, что не очень хорошо себя чувствует, и попросил померить давление. У меня большой опыт ухода за сердечниками – я жену потерял...
Я померил капитану давление – циферки были очень высокие, поэтому я отправил его в каюту и принес лекарства. Владимир Рудольфович чувствовал себя достаточно бодро, но, тем не менее, я взял управление судном на себя, а ему предложил остаться в каюте, где был кондиционер.
И вот мы вышли в Аденский залив, получили рекомендованные точки следования от военного судна, патрулировавшего территорию. Маршрут проходил на расстоянии 250 миль от берега, и, на наш взгляд, этого было вполне достаточно. Дело в том, что еще до выхода мы обсуждали сомалийскую проблему, и нам сказали: «Вы уж там ближе 50 миль не подходите». По моим меркам, 250 было более чем достаточно, тем более что суденышки у пиратов утлые: они не то что для похода по морю не подходят – для речки не всегда пригодны.
Но сомалийцы оказались искусными мореходами. И 25-го сентября на стыке вахт второго и старшего помощников, когда еще было светло, а море спокойно, к судну подошли две лодки — одна слева, другая справа, люди на них замахали руками. Я в бинокль посмотрел: они не только руками машут, но и оружием.
Сбавлять скорость мы не стали, но когда раздались первые автоматные очереди, то мы поняли, что они руками-то машут не зря. А потом еще были два выстрела из РПГ. Первый – неудачный: видимо, был плохой снаряд. А второй попал в носовую часть корабля. Заметных повреждений не было, но механики говорили, что почувствовали сильный удар. Но мне было уже не до этого, я предпринимал маневры по уклонению, делал циркуляцию, уходил от них. Но у «Фаины» скорость 12 узлов, а у этих катеров порядка 20. Это несравнимо. Пираты с помощью веревок и крючьев забрались на борт чуть ли не по отвесной стене: они прекрасно лазают. Мы подали сигнал бедствия, с помощью секретной связи оповестили компанию. Весь захват произошел за 30-35 минут, 29 попаданий из стрелкового оружия и два выстрела из гранатомета. Захват осуществляли человек 14.
– Как вели себя пираты, после того как попали на борт?
– После захвата весь экипаж собрали на мостике. Спросили, кто капитан. Я Колобкову предложил, что назовусь капитаном, чтобы его не беспокоили, и он согласился. После этого пираты потребовали сдать все деньги и ценности. При этом они сказали, что если потом в каюте обнаружат деньги, то ее владелец будет убит. Тогда я экипажу сказал ничего не прятать и все отдать. Главное – не деньги, а жизнь. В индивидуальном порядке в сопровождении пиратов каждый член экипажа шел в свою каюту и отдавал все, что у него было. Однако даже после этого пираты обыскивали каюты, в итоге все помещения в буквальном смысле разгромили.
Меня отвели в сторону от экипажа, и командир пиратов, наставив оружие, спросил: «Почему ты не остановил корабль?» Я начал вешать ему лапшу на уши, что остановить такой корабль очень сложно, именно поэтому я маневрировал, делал круги. В итоге мне удалось его убедить в том, что я не сопротивлялся захвату.
– Экипаж пираты заперли в отдельном помещении?
– 18 человек поместили в 14-метровую каюту. А меня и второго помощника Александра Пресуху оставили на капитанском мостике. Так мы с ним в штурманской рубке на столе и спали, положив кулак под голову. Через какое-то время они нам выделили одеяло, потом матрас.
Владимир Рудольфович очень близко к сердцу воспринял захват судна – наверное, это в конечном итоге его и сгубило. Несколько дней я лечил его медикаментами, 27-го померил давление, у него было 150/90, и я немного успокоился. Пираты к тому, что я его лечу, относились нормально. Капитан находился в каюте. Я пиратам сразу сказал, что человек болеет и должен находиться в нормальных условиях.
Месяц прошел в непонятном состоянии. На третий-четвертый день судовладелец позвонил: не волнуйся Виктор, скоро вы будете свободны, мы принимаем все дипломатические меры, все службы задействованы. Прошла неделя, другая, но ничего не менялось...
«Военный груз стал большим сюрпризом для пиратов»
– Пираты знали, что судно перевозит оружие?
– Военный груз стал большим сюрпризом для пиратов. Они долго в это не могли поверить, пока не убедились сами, сходив в трюмы. Еще больше они удивились, узнав, что нет никакой охраны. Через шесть часов подошел американский эсминец, но он уже ничего не смог сделать. Тем не менее, он нас сопровождал до места якорной стоянки. Мы еще 200 миль прошли и остановились в 7 милях от берега. Все то время, пока мы стояли на этом месте, пиратам приходилось считаться с присутствием американского военного корабля. Каждый раз, когда пираты на шлюпке отплывали к берегу и обратно, американские моряки осматривали эту шлюпку, проверяя, не вывозят ли пираты с судна оружие.
Но пираты сразу сказали, что их интересуют только деньги. Командир пиратов Мухаммед заявил, что он хочет 20 миллионов долларов. Я ему говорил, что это нереально, это старые танки и они не стоят таких денег. Спрашиваю: «10% от стоимости груза тебя устроит?» Он согласился – стали считать. В итоге я ему предложил 3 млн. долларов. Он – ни в какую: «сикес» (6 – Прим. ред.) миллион твердит».
– Как вас кормили все это время?
– У нас запасы были рассчитаны на весь рейс. Поэтому на первых порах было нормально, правда, и пираты подъедали наши продукты. Когда они закончились, пиратам пришлось самостоятельно искать нам пропитание. А наш повар кормил команду макаронами. Он был убежден, что вкусно, это когда много. Запасов хватило на два месяца.
Нам повезло, что пираты не ели свинину, хотя один из них украдкой все-таки ел. Когда остальные его уличили, был большой скандал. Взаимоотношения между пиратами были достаточно сложными. Перестрелок не было, но драки случались. Мордобой пресекался очень жестко. Зачинщикам моментально связывали руки и ноги, на шее затягивали удавку, и таким «букетом» они лежали на палубе – в зависимости от проступка – от 15 минут до часа. Наказание они воспринимали как должное, не роптали. Спорили в большинстве случаев из-за еды. Кто-то у кого-то лепешку украл.
– Как складывались отношения экипажа судна с пиратами?
– Среди них были довольно разумные люди. Правда, все неграмотные. Даже командир читал по слогам. Хотя английским владел, но писал с трудом. Мухаммед был наиболее образованным. Он умело поддерживал дисциплину. Авторитетом обладал, как хороший командир. Мне стало ясно, что они относятся к нам как к жертвам своей работы: никто вас не будет убивать, нам нужны только деньги. Нас уверяли, не сегодня завтра нас освободят, однако все было по-прежнему.
Угнетали субботы и воскресенья. Я знал, что в эти дни чиновники отдыхают, – значит, вестей не будет. Ожидание – самое тяжелое.
Прошел месяц, два, экипаж требовал новостей. Начинали думать, что я что-то скрываю, делаю не так. Через три месяца стало ясно: переговоры идут, и полегчало.
«Выжить мне помогал портрет жены»
– Как вы встречали Новый год?
– В новый год экипажу из каюты капитана принесли телевизор с проигрывателем. К тому времени пиратам уже стало ясно – экипаж выкупят. Американцы передавали мне дайджесты статей из Интернета. В одной из них говорилось, что переговоры закончены, а выкуп составит 3 млн. долларов. Прошел ноябрь – ничего не изменилось. Первый месяц я пытался убедить Мухаммеда разрешить нам обратиться с просьбой о помощи, но он запрещал. А потом сообразил, что без прессы и огласки ничего не получит. Тогда мы обратились к руководству наших государств через американцев. Лично я как гражданин России отправил просьбу о помощи к нашим высшим руководителям. Ответа не получил. Видимо, туда нелегко достучаться.
– Что вам помогало держаться все это время?
– Портрет жены, который был рядом. А в критические моменты я молился. Разницы между украинцами и русскими не было, все одна команда. На национальной почве нам нечего было делить. Все считали, что надо держаться вместе. Что беда, в которую мы попали, должна объединять людей. И если какие-то горячие головы хотят разделить нас на близких и нет – они не правы. И я рад, что все члены экипажа под моим началом остались живы и многое поняли. А если они остались живы – значит, я сделал все правильно.
– Были ли какие-то конфликты внутри экипажа?
– Я говорил экипажу, что нам надо держаться вместе и верить в то, что все закончится хорошо. Приходилось иногда «спускать на них полкана». Заставлял двигаться, делать минимальные физические упражнения, следить за состоянием здоровья, соблюдать гигиену.
Неприятная ситуация была с курением: 12 из 18 человек были курящие и курили прямо в каюте. Я их просил подходить хотя бы к иллюминатору. В ответ же слышал, что это проблемы, тех, кто не курит.
– Когда вы в следующий раз пойдете в море?
– Хотел бы еще один рейс сделать даже на «Фаине», но как следует подготовившись. За кормой «Фаины» будет чистое море и никаких пиратов. Заставить работать этих людей – невозможно. Они не понимают, что такое работа, труд. Понимают только грабеж и убийство. Они воспитаны с младенчества в таком духе. Поэтому проявлять чудеса гуманизма бесполезно. Это мое частное мнение.
Если судам разрешат проходить в опасных местах с оружием, то таких случаев не будет. Если это место опасное, то стоит запретить там нахождение любых судов, даже рыболовных, а при нарушении уничтожать. Такие меры помогут, но для начала нужно освободить суда, которые до сих пор находятся в плену у пиратов. Не допустить захвата новых, и после этого можно принимать радикальные меры.
– Какие компенсации обещают вам владельцы «Фаины»?
– Все время, пока экипаж находился в заложниках, зарплату платили. 25-го февраля будет собрание экипажа с судовладельцем, на котором решится вопрос о компенсации. Ходят слухи, что судовладелец откажется. Я считал и считаю, что конфликта не будет, достаточно здравого смысла, чтобы пойти на компромисс с обеих сторон. Кстати, судовладелец сказал, что записал меня в золотой фонд, но что это значит, я не знаю.
После прибытия на Украину с нами на украинском языке общался президент Виктор Ющенко. Из того, что я понял, нам пообещали отдых и лечение с семьей в санатории. Однако в последнее время стали появляться сообщения, что денег на это нет. Я надеюсь, сказанное Ющенко – это не только слова.
– За вашу долгую практику происходило ли с вами что-либо подобное?
– На заре моей юности, в 1967 году, я был под арестом в Аргентине. Тогда мне было 19 лет. Теплоход «Мичуринск» привел в Буэнос-Айрес дипломатический груз в сопровождении двух дипкурьеров, и его пытались захватить вооруженные силы Аргентины. Тогда все обошлось без жертв, но мы попали под арест на четыре месяца. Пароход арестовали, и мы были под охраной морской полиции. Пиратства там не было.
– Как случилось, что вы попали на флот?
– В детстве хотел стать летчиком – не удалось, и старшая сестра в 15 лет отправила меня в училище. Мама очень рано умерла, и пришлось идти на казенные харчи. Я был спортсмен, играл в волейбол. После училища поступил в Макаровку.
Сын хотел идти по моим стопам, даже в академии учился, но потом сказал: «Папа, мне это не подходит». Я ему в детстве привил любовь к железкам – он автогонщик, занимается с автомобилями, и экстрима ему хватает.
Капитан «Фаины» будет похоронен на Серафимовском кладбище