В октябре в Петербурге освободили из-под стражи женщину, которая жестоко убила своего соседа и расчленила труп. Ее арестовали, но своей вины она так и не признала, а защита настаивала на самообороне. В итоге суд переквалифицировал обвинение в убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны. Теперь эта женщина свободна. Но сможет ли она вернуться к нормальной жизни? Или пополнит списки тех, кто раз за разом преступает закон и выходит по амнистии? Каковы вообще шансы перевоспитать человека, совершившего тяжкое преступление? Об этом «АиФ-Петербург» поговорил с экспертами.
Неужели рецидив неизбежен?
Адвокат Виталий Черкасов - в прошлом (1983-2000 гг.) следователь отдела милиции Читы - уверен, что рецидивистов можно условно разделить на две категории. По его словам, одни взрослели в крайне неблагополучной среде и подчас не знают другого варианта заработка и удовлетворения своих потребностей, кроме пути насилия (грабеж, избиение, изнасилование). Другие же выросли в хороших семьях, имели все, что хотели. Но в какой-то момент эти молодые люди выбрали «простой путь».
Дело такого мужчины Черкасову довелось вести в 1999 году, ему было уже 35, за спиной четыре срока до трех лет за грабеж. Светил пятый по той же статье. Максим (имя изменено- прим.ред.) рос в приличной семье. Взрослел, карманных денег не хватало. Старшие ребята подсказали «вариант» - грабеж. Решение принял легко. Поздним вечером стал выходить на улицу и нападать на одиноких женщин. Подкарауливая их в безлюдных местах, срывал золотые украшения, забирал сумки, кошельки. Первый раз в места лишения свободы он попал по «малолетке». Затем еще один неудачный грабеж, снова тюрьма. В итоге родители от парня отвернулись. Вся его жизнь — череда тюремных сроков.
«Сначала Максим содержался в следственном изоляторе. Ко мне, хлопоча о свиданиях, приходила его молодая супруга, очень эффектная женщина, у них была маленькая дочка. Я довел его дело до суда. Однако ему дали условное наказание, мужчина вернулся домой. А потом я узнал, что он зарезал свою жену. Якобы в период его содержания в СИЗО у нее появилась связь на стороне. Максим застал супругу с любовником и убил. Он даже не скрывался. Тогда я окончательно уверился - если бы суд дал ревнивцу реальный срок за пятый грабеж, женщина осталась бы жива», - говорит адвокат.
По словам собеседника, на этом примере можно увидеть, как личность человека деградировала, разрушилась под тлетворным влиянием среды, в которой он вращался. Будучи эгоистом, не задумался о том, что, живя по привычной схеме «украл-в тюрьму», лишает счастливой жизни всю свою семью. Считаю, что во всем случившемся этот человек виноват сам.
Значит ли это, что все преступники обречены на рецидив? Нет. Все зависит от социума, в который человек возвращается: встречают ли его родные, или же, не имея крыши над головой, он снова вынужден вставать на скользкий путь. Но и контроль специалистов за освободившимся крайне важен. Сейчас за человеком ведется надзор, но формальный: он должен приходить на проверку, не покидать свое жилище в определенное время, устроиться на работу. Однако никто не следит за психическим состоянием этих людей. А надо бы.
Зачем нужна реабилитация?
Адвокат, к. ю. н., доцент Андрей Макаркин два года проработал следователем в городе Кириши. Он тоже уверен, что реабилитация человека зависит и от его собственной воли, и от того, куда он возвращается из мест заключения.
Однажды он вел дело: Иван (имя изменено - прим.ред.) недавно освободился из мест лишения свободы: сев в 1986-м, он вышел в 1996 году. Сидел за насильственное преступление. Рассказывал, как, выйдя из заключения, впервые увидел ларек. Тот сиял огнями, в нем было множество ярких вещей: зажигалки, брелки, импортные шоколадки. Сев во времена СССР, Иван такого никогда не видел, и на тот момент это показалось ему самым красивым зрелищем в его жизни. А затем начался быт - он не мог устроиться на работу, жить негде.
«Познакомились мы, когда мужчина вновь проходил по делу о насильственном преступлении, мне удалось доказать, что он взял на себя вину другого человека. Почему? Просто решил, что в тюрьме ему проще устроиться, нежели на свободе, - рассказывает Макаркин. - Кириши - небольшой городок, поэтому я регулярно встречал Ивана на улице. Он мне рассказывал, что пытается трудоустроиться, но пока тщетно. Однако парень продолжал цепляться за эту жизнь. Ведь вариантов совершить преступление и вернуться на зону у него была масса. И я уверен, что в итоге все у него сложилось хорошо».
В 1996 году адвокат расследовал еще одно дело - Мария проживала с гражданским мужем в коммунальной квартире, двое детей. Однажды на кухне вечером выпивали… Завязался пьяный скандал. Сосед порезал ножом сожителя Марии. В ответ на это она проткнула обидчика ножом. Прибежала жена пострадавшего, Мария изрезала ей лицо бритвой.
«Общаясь с подследственной, я видел, насколько она сожалеет о содеянном, что она любит детей и мечтает увидеть их вновь, - вспоминает собеседник. - Однако, вернувшись из тюрьмы, женщина вновь оказалась в неблагополучной среде - мать отвернулась от нее, увезла детей в деревню, они не виделись. И вот - вновь коммуналка, вновь скандал, вновь поножовщина. Это дело уже расследовал не я, но меня не покидает уверенность, что, получи эта женщина поддержку социума, она могла бы реабилитироваться».
По его словам, зачастую человек совершает насилие в состоянии ужасного стресса, и это не проходит безболезненно. Таким людям нужна реабилитация, может, даже принудительная. Это могут быть групповые занятия, работа с психотерапевтом. На Западе есть такая практика, как и положительный опыт. После освобождения логично контролировать состояние таких людей, помогать им устроиться в жизни. Ведь это в интересах государства. Брошенные на произвол судьбы, они с большой вероятностью будут совершать новые преступления».
Кому не справиться без психолога?
Психотерапевт, доктор психологии, преподаватель СПбГУ Александра Василенко считает, что преступников можно разделить на две группы.
«Для первых насилие было вынужденным и скорее противоречило их принципам. Как правило, это самооборона или действия в состоянии аффекта. Вероятность того, что человек, глубоко осознающий весь ужас того, что он сделал, совершит такое же преступление еще раз, мала. Более того, среди таких людей легко встретить тех, кто после освобождения прикладывает усилия, чтобы уже другим не пришлось оказаться на их месте, - работают волонтерами, консультантами, - говорит Василенко. - Ко второй группе относятся те, чье преступление полностью вытекает из сложившегося у них мировоззрения. По их мнению, они имели право на насилие или даже были обязаны его совершить. Здесь мы говорим о ненависти к любой социальной группе или преступления с мотивами мести, наказания (она мне изменила, значит, заслужила смерть). А также о действиях, оправдываемых человеком тем, что мир изначально несправедлив, а он эту справедливость восстанавливает. Отсутствие жалости к жертве выдает профиль личности, которая будет склонна к насильственным действиям и дальше».
Психотерапевт отмечает, что отбыв наказание, преступник возвращается уже далеко не в ту жизненную ситуацию, в которой находился изначально. Судимость затруднит ему поиск работы, многие близкие и друзья изменят к нему отношение. Полезными могли бы стать социальные службы, которые займутся адаптацией бывших заключенных. Во многих странах Европы и в США существует социальный патронаж - от помощи в поиске нового жилья или работы до предоставления возможности бесплатно пройти лечение склонности к насилию и повысить свои навыки управлять агрессией. Совершенно необходима психологическая, а часто психиатрическая помощь тем, у кого есть багаж сексуальных преступлений. И ни один психиатр не даст гарантии, что человек не совершит аналогичного преступления снова, ведь внутренние мотивы, побудившие к этому, никуда не делись.
Военный психолог, заместитель генерального директора «Центра защиты от стресса» по специальным программам Алексей Захаров: «Если человек совершил насилие, потому что «иначе не умеет» достигать своих целей, мы имеем дело либо с отсутствием воспитания, либо с целенаправленным воспитанием (например, «плохая компания» во дворе, маргинальные родители). Такие люди, скорее всего, останутся убежденными преступниками, их может сдержать лишь неотвратимость наказания. Есть и другой вариант, когда насилие становится проявлением психической болезни. Тогда социализация может быть только условной, потребуется постоянный медицинский контроль. Огромная проблема в том, что у нас отсутствует государственная структура, которая занимается социализацией и реабилитацией подобных людей».
Кстати
В Петербурге за 2019 год было совершено 48 627 преступлений: из них тяжкие и особо тяжкие -16 750, убийств - 139. За 9 месяцев 2020 года (январь-сентябрь) число преступлений - 42,9 тыс. Количество тяжких и особо тяжких выросло на 28,2%.
Здравствуй, оружие. Чем опасны для России новые финские истребители 
Без «Маленьких трагедий». Что делали Чехов, Пушкин и Булгаков на карантине 
Сериал «Перевал Дятлова». Актеры-«дятловцы» рассказали о съемках на Алтае 
Всероссийская премия искусств. Какие ценности способны объединить весь мир?