Начало в NN 24-28, 30, 32, 34.
Вот факт удивительный: Александр Блок встретил свою будущую жену, когда ему было - не поверите! - три года всего. Его "Прекрасной даме" было и того меньше - два года. И случилось это в истоптанном миллионами студенческих ног университетском дворе. Как тут не поверить в судьбу?
Блок родился в бывшем Ректорском доме (Университетская наб., 9) на втором этаже, там, где окна как раз во двор. Доску об этом событии на боковую стену дома прибивал когда-то прямо с грузовика товарищ моей юности, тогда аспирант, а ныне профессор университета Михаил Отрадин. Но вот деталь: на фасад, выходящий к Неве, повесить доску запретил... обком партии. Поэт, по мнению КПСС, был недостоин такой чести...
Дом этот был казенной квартирой деда поэта, ректора ПГУ, профессора-ботаника Бекетова, "бея среброгривого". Кстати, если говорить о символах, судьбе, столь важных для Блока, то когда-то в этом здании был "питейный дом" купца Пушилова, а позже, за сорок лет до Блока, здесь, в доме Плетнева, бывал даже сам Гоголь. Впрочем, и Бекетов был знаменит. Известные Бестужевские курсы, например, должны были бы называться Бекетовскими, ибо он организовал их и был бессменным председателем педсовета. Был столь авторитетен, что даже царь звал его преподавать ботанику своим сыновьям. Платил 10 рублей за час, дарил ежегодные подарки на именины: то серебряный сервиз, то золотую табакерку...
Про этот дом Блок вспоминал: "Священен кабинет деда, где вечером и ночью совещаются общественные деятели, конспирируют, разрешают... политические вопросы.., а утром маленький внук... пачкает и рвет "Жизнь животных" Брэма, и няня читает с ним долго-долго: "Гроб качается хрустальный... Спит царевна мертвым сном"... Ныне здесь все другое, а раньше в кабинете стоял письменный стол, большой диван, на котором сиживали Бутлеров, Мечников, Менделеев, и кресло с высокой спинкой...
"Жили мы скромно, - писала тетка поэта. - Держали кухарку, горничную, зимой... "кухонного мужика" для ношения дров и разных посылок... Был еще особый швейцар, без которого... нельзя было обойтись". Именно швейцар и не пускал потом в дом ломившегося к собственной жене отца Блока - юриста и философа, приват-доцента Варшавского университета. В это трудно поверить, но тот просто бил свою 20-летнюю жену. Нет, Александра Андреевна, третья дочь ботаника, замуж выходила за человека, который просто очаровал Петербург. В салонах на него, красавца-ученого, "демоническую натуру", молились. Достоевский сравнивал его с Байроном и собирался сделать героем одного из своих романов. Но через год, когда молодые вернулись из Варшавы, открылось: "Байрон", "демоническая натура", не только держит жену впроголодь, тиранит ее, но и колотит, бьет ее. За что? Вы не поверите. За то, что не любит пьесы Шумана, что плохо спела романс под его аккомпанемент (а играл он на рояле, по признанию все той же тетки, как никто, "может гениально"), не так переписала главу диссертации его. Бил и в Петербурге, в этом доме. Бекетов, услышав однажды возню, бросился наверх, и, увидев в чем дело, крикнул зятю: "Вон отсюда!" Тот ушел, сказав, правда: "Не знал, что вы дома"... Словом, "среброгривый" не стерпел и написал ему: "Человек не... ком пластической глины, который можно фасонировать по произволу..."
Что здесь правда - не знаю. Знаю, что Блок, любя всю жизнь мать, тем не менее, поехав на похороны отца, написал ей из Варшавы: "Из всего, что я здесь вижу... выясняется внутреннее обличье отца - во многом совсем по-новому. Все свидетельствует о благородстве и высоте его духа, о каком-то необыкновенном одиночестве и исключительной крупности натуры". Это будет в 1909 году. Пока же Саша больше всего любит бывать в бабушкиной спальне, где в окнах, за белыми маркизами, сверкает Нева. На каком подоконнике второго этажа любил стоять младенец, неизвестно; известно, что мальчик до дрожи ожидал выстрела полуденной пушки и караулил хрипловатый свисток буксира "Николай", который появлялся на Неве в один и тот же час. Саша считал, что буксир не свистит - "сморкается". Что ж, не вполне благозвучная, но ведь поэтическая метафора.
Мать его была еще молода, общительна, оригинальна. Это потом она попытается трижды покончить жизнь самоубийством, окажется ненадолго даже в лечебнице для душевнобольных. А здесь еще, пока Саша слушал сказки, она веселилась в кругу молодежи: тройки у подъезда, "разношерстные молодые люди - и кудлатые студенты, и военные". "Подруги ночевали у нас после суббот, - писала тетка, - а молодые люди, ставшие близкими, приходили... к завтраку и оставались чуть не весь день".
Но как встретились поэт и его будущая жена - Люба Менделеева? Как соседи. Здесь же, в Университете, оказалась квартира великого Менделеева, отца Любы. Рядом окажутся и подмосковные дома Бекетовых и Менделевых: Шахматово и Боблово. Там-то, через полтора десятилетия, и полюбят друг друга Блок и Люба - будут играть вместе в любительском спектакле. Гамлет и Офелия. Блок, кстати, так увлечется театром, что захочет стать артистом и на вопрос одной анкеты: "Каким образом... желал бы умереть?" ответит: "На сцене от разрыва сердца". В известном смысле он и проживет и умрет на сцене, но актрисой станет все-таки она - Люба.
...Все предопределено. Именно там, на даче, как вспоминала мать Любы, трехлетний еще поэт, гуляя с дедом, подарит будущей жене букет собранных им ночных фиалок. Первый букет Прекрасной Даме... А вот как начался уже их роман - об этом я расскажу в следующий раз.
(Продолжение следует).
Пластическая хирургия по-знахарски