Богатое наследство, наверное, мечтает получить любой, даже тот, у кого и родни-то нет. А что уж говорить о тех, кто знает о состоятельном родственнике, который к тому же, как говорится, на ладан дышит. Вот и родня Савелия Федорова, петербургского домовладельца, в ноябре 1898 года не могла дождаться, когда тот отправится в лучший мир и оставит родным свой капитал.
Надо сказать, что старик был человеком замкнутым и все свои связи с родными давно порвал, но родня о нем, точнее, о его деньгах, не забыла. И вот наступил "счастливый" день - Федоров преставился. Почтить память усопшего в его дом набилось множество родных. Каждый стремился быть поближе к покойному, показать всем, кто именно тут главный наследник. Так, толкаясь да утирая вымученные слезы, "безутешные близкие" ждали, когда же объявят завещание. Спустя некоторое время выяснилось, что завещания-то и нет. Поднялся жуткий шум, каждый кричал, что так оно и лучше, ведь совершенно понятно, что именно он и есть прямой наследник и, значит, все должно достаться ему.
В этот момент в квартиру Федорова вошли трое мужчин. За перебранкой их поначалу не заметили, так что один из них, оказавшийся судебным приставом, вынужден был зычно крикнуть, призвав собравшихся к молчанию.
- Кто здесь родственники Федорова? - спросил он притихшую компанию.
- Я родственник, - отвечали все мужчины.
- Я родственница, - вторили им дамы.
Пристав же сообщил, что весьма рад застать их всех здесь, поскольку он опечатывает все имущество. Двое господ в шубах, которые пришли с ним, оказались главными кредиторами Федорова. Как сказал пристав, у них имеется бумага, написанная самим покойным. В письме домовладелец извещал: "Я знаю, что, как только умру, родственники немедленно явятся за наследством, так как им неведомо, что я давно уже разорен. Поэтому прошу кредиторов, если мое недвижимое имущество окажется недостаточно ценным для покрытия долгов, взыщите остальную сумму с моих дорогих наследников".
Не успел пристав дочитать бумагу, как он был буквально сметен выбегавшими из квартиры родственниками. Бегство было столь стремительным, что через несколько секунд в квартире остались только кредиторы да их должник, который, вероятно, всласть насмеялся, взирая с того света на свою незадачливую родню.
Письма путешественницы. Как россиянка повторила швейцарский путь Карамзина 
Неоднозначный гений 
Расстрелян по ошибке. Как ленинградского писателя сделали «врагом народа» 
Непредсказуемое прошлое. Леонид Парфенов - о современных «царях»