Лауреат премии «Дебют» Евгений Бабушкин: «Жизнь моих героев мрачная, как у подавляющего большинства людей»

Санкт-Петербург, 13 декабря – «АиФ-Петербург».

В интервью SPB.AIF.RU молодой писатель рассказал, что из себя представляет «новая пролетарская проза» и почему писатель не имеет права молчать об ужасах повседневности.

SPB.AIF.RU: - Расскажи о произведении, за которое тебя наградили премией «Дебют».

Евгений Бабушкин: - Мой цикл рассказов «Сказки для бедных» ошибочно окрестили «Зимней сказкой», по названию первого из них. Это очень короткие тексты, на полторы страницы. Концентрированная проза, почти поэзия. Написано нараспев, ритмично, гармоничным слогом - ну, как в народной сказке. Но сами истории мрачны и предельно реалистичны, в них атмосфера безнадежного пригорода, вечной окраины. Я надеюсь, что это новая пролетарская проза. Герои - рабочие и безработные, преступники и дураки, а в целом очень бедные люди как бы даже без внутреннего мира. Но никто из них не виноват в собственной бедности, духовной и денежной, и никто даже не подозревает в каком кошмаре живет. Столкновение чудовищной социальной реальности и сказочного, доброго языка, дарующего надежду и всепрощение - вот что я ставил своей целью.

Фото из личного архива Евгения Бабушкина

SPB.AIF.RU: - Ты говоришь о новой пролетарской прозе. Что она представляет из себя сегодня?

Е.Б.: - Когда я на торжественной церемонии произнес эти слова – «новая пролетарская литература» - в зале нервно засмеялись. Жаль. Люди боятся этого слова - «пролетариат». Думают, пролетариат – это Шариков. А пролетариат - это мы, мы все. Даже те, кто пока смеется. Люди наемного труда. Люди, которые тратят все время и силы на выживание. Мне вот повезло – устроился редактором в толстый журнал. А не повезло бы?

В России сейчас пишут либо о людях достаточно обеспеченных, у которых есть время и силы на тонкие переживания. Либо о «просто людях», людях в вакууме, как будто нет ни угнетения, ни отчуждения, ни вообще общества. Нельзя, нельзя об этом молчать. Но и публицистично обличать что-то – нельзя, и так многовато у нас публицистики. Поэтому моя формула новой пролетарской литературы такая: страшная правда об обществе – фон, на первом плане - музыка поэтического языка. Пусть литература будет литературной, а выводы сами напросятся. Боюсь, что именно поэтому я со своим народничеством окажусь ужасно далек от народа. Как и писатели 20-х и 30-х годов, которых я считаю своими учителями. Конармейцы плевались от Бабеля, а крестьяне – от Платонова. Я пока ни тот, ни другой, но к плевкам готов.

SPB.AIF.RU: - Почему жизнь твоих героев такая мрачная? Если это реализм, то неужели реальность настолько ужасающая?

Е.Б.: - Любая литература – реализм, Якобсон сто лет как доказал, что критерий фотографического правдоподобия - сомнителен. А реальность наша неприглядна, достаточно выглянуть в окно, - если это, конечно, не окно особняка. Жизнь моих героев мрачная, потому что у подавляющего большинства людей жизнь такая, потому что нет ни шанса, ни полшанса что-то исправить. Сытые люди говорят – ага, сами виноваты. Мать моя виновата, что инвалид и пенсия копейки? Друг мой виноват, что получил блестящее философское образование, и теперь его даже шавермой торговать не берут? Повезло тебе – молодец, но не смей говорить, что другие неудачники. Помни, что большинству – не повезет никогда. И все-таки есть какая-то иная надежда, поэтому и звучит в моих рассказах музыка. Мы живем далеко не в лучшем из миров, но лучший мир возможен.

SPB.AIF.RU: - Но ведь твои безработные, бродяги и бедняки не воспринимают свой мир как кошмар. У всех них есть свои маленькие радости, из которых и строится обывательский мир. Ты же хочешь, чтобы они посмотрели в зеркало и поняли всю горечь своего положения. Что после этого должно произойти?

Е.Б.: - Ох уж эти маленькие радости. Из-за этих маленьких радостей много больших горестей. Я не думаю, что удастся так сразу отобрать у людей игрушки, телевизор-то посильней будет, чем Евгений Бабушкин. Но если игрушки все-таки будут отброшены, то революция неизбежна. Боятся нынче этого слова, потому что кровавые они, революции. Но после них жить становится легче. Надежда появляется.

Каждый раз, когда мне напоминают о зверствах большевиков – а были, конечно, зверства – я вспоминаю старое фото, года этак 1910-го. Заводская проходная, объявление о приеме на работу. У взрослых –14-часовая рабочая смена, а у детей до 10 лет – 8-часовая. Как-то так. Вот такой дряни больше не будет, я надеюсь, никогда. Но если люди, посмотрев в зеркало, просто отвернутся и вернутся к игрушкам, я не обижусь. Я их все равно люблю.

Фото из личного архива Евгения Бабушкина

SPB.AIF.RU: - Когда ты отправлял на конкурс вот эти «революционные» произведения, наверное, не думал, что жюри так высоко их оценит? В современной литературе как раз мода на певцов обывательских радостей. Разве нет?

Е.Б.: - В литературе-то как раз мода на игрушечную какую-то революционность - Прилепин вон в цене, Быков. Но это такая скучнейшая публицистика, что даже говорить не о чем. Содержательно мои тексты не такие уж «революционные». Я же не призываю к свержению конституционного строя, или как там в Уголовном кодексе говорится. Хотя ох как мне не нравится этот строй. Да, я не верил в свою победу. Но будем считать, что жюри оценило не мою идеологию, а мое литературное мастерство.

SPB.AIF.RU: - Приз премии - 1 млн рублей. На каких условиях он выдается?

Е.Б.: - Вроде, как этот миллион - это гонорар за изданную книгу. Она еще не написана. Я медленно пишу, по вечерам полстрочки, и потом на полгода откладываю, чтобы отлежалось. Чтобы свежим ухом фальшивые ноты слышать. Я сейчас собираюсь закончить цикл – опубликованы четыре рассказа, а будет еще два раза по четыре. Как ад-чистилище-рай. Там, в раю, будет чуть менее беспросветно, но и герои будут другие – революционеры нашего времени. Вот я знаю человека, блестящего академического ученого, который все бросил и пошел на завод, листовки рабочим раздавать. Это ж как в конце XIX века, это удивительно.

Ещё я собираюсь закончить пьесу - называется «Конечность. Комедия масок». С песнями и живодерством. Пока не расскажу про что, но там будет отрубленная нога.

SPB.AIF.RU: - Цензуры не боишься? Чувствуешь ее существование?

Е.Б.: - Как журналист - чувствовал постоянно, особенно когда работал в Петербурге. Самоцензура, кстати, сильней цензуры. Мелкое начальство просто боится большого начальства, как бы чего не вышло. Журналисты сами себе яйца режут. А как писатель - нет, не боюсь. Цензоры люди недалекие, они и не заметят крамолу, если не писать открыто. Ну, а если заметят и перекроют кислород - судьба, значит. Лучше так, чем самокастрация. Да и кому я, если честно, нужен? Ну, какие у меня тиражи? Вот прославлюсь - посмотрим.

SPB.AIF.RU: - Многие мечтают стать профессиональными писателями, но в России этой профессией прокормиться способны единицы. Рассчитываешь ли ты оказаться в их числе, или тебя устраивает ситуация, когда писать приходится вечером после «обычной» работы?

Е.Б.: - Меня даже радует эта ситуация. Это значит - я точно не пойду ни у кого на поводу. А если и начну гнать халтуру - так потому, что дурак, а не потому, что заплатили. Хотя сценарий к блокбастеру я бы написал с удовольствием, просто для развлечения. В жюри в этом году был прекрасный драматург Алексей Слаповский – ну, написал же он сценарий к продолжению «Иронии судьбы». Почему бы и не развлечься, если кровь играет.

SPB.AIF.RU: - Сейчас академики составляют список 100 отечественных книг, которые обязательно нужно прочитать (школьная программа не в счет). Назови несколько произведений, которые бы ты включил в этот список.

Е.Б.: - «Козлиная песнь» Константина Вагинова. «Дракон» Шварца. «Циники» Мариенгофа. Рассказы Леонида Добычина. Стихи и прозаические отрывки Введенского – их как раз на книгу, причем не очень большую. Не помню, проходят ли в школе Бабеля и Платонова - вроде как не проходят уже, тогда «Конармию» и «Котлован» тоже в этот список. Из современных - «Взятие Измаила» Михаила Шишкина. И обязательно «Золотую богиню» Людмилы Петрушевской - незаслуженно забытая пьеса.

Я уверен, что прямо сейчас по деревням и микрорайонам сидят гениальные авторы. Вот их-то и надо включать в этот список. Но мы никогда не узнаем их имена. Поэтому здорово, что все-таки есть «Дебют». Это - шанс для тех, кто в шансе очень нуждается.

Три петербуржца стали лауреатами литературной премии «Дебют»>>