«Типичное лицо ученого, профессора, либо благообразное, даже красивое и только», - так описал первое впечатление от Павлова Михаил Нестеров. Художник, которому предложили создать портрет великого ученого, в начале был разочарован этой перспективой и даже пытался избежать работы, не чувствуя в себе вдохновения.
«Знал я Дмитрия Менделеева, лицо его характерно, незабываемо; оно было благодарным материалом для художника. Из портретов Павлова я ничего такого усмотреть не мог, это меня обескураживало, и я, не считая себя опытным портретистом, не решался браться не за свое дело и упорно отклонял «сватовство». Однако «сваты» не унимались», - писал он в своих воспоминаниях.
К счастью для художника, он не успел отказаться от заказа и все же пришел познакомиться с ученым в дом на Васильевском острове. После первого же визита Нестеров попал под очарование хозяина дома и был поражен тем, насколько тот в жизни отличался от того человека, которого видел на снимках в журналах:
«Иван Петрович ни капельки не был похож на те «официальные» снимки, что я видел, и писание портрета тут же мысленно было решено. Иван Петрович был донельзя самобытен, непосредствен. Этот старик был «сам по себе», и это «сам по себе» было настолько чарующе, что я позабыл о том, что я не портретист, во мне исчез страх перед неудачей, проснулся художник, заглушивший все, осталась лишь неутолимая жажда написать этого дивного старика».
Результатом этого знакомства стали два портрета академика, которые были написаны в 1930 и 1935 годах. Один из них можно увидеть в Петербурге в Русском музее, другой храниться в Третьяковской галерее.
Любимый профессор
По воспоминаниям коллег, Иван Петрович был простым и открытым в общении человеком. Как руководитель в Институте эспериментальной медицины он был известен тем, что предоставлял сотрудникам широкую свободу в пополнении знаний, но при этом всегда требовал от каждого добросовестного и честного отношения к работе.
«Он приучал нас относиться ко всяким неудачам терпеливо и всегда помнить, что мы учимся на неудачах и что плохо тому, у кого все идет благополучно», - признавался годы спустя доктор медицины Василий Кашкадамов.
Аудитория также любила Ивана Петровича. Прежде всего, нравился студентам способ чтения лекций, вспоминал Д.А. Кемерский.:
«Вообще живой от природы душевный склад, не умещающийся ни в какие рамки рутины или формализма, отражался и на характере чтений лекций. Иван Петрович читал лекции в форме живой разговорной речи, причем некоторые выражения, несмотря на всю их простоту, замечательно врезывались в память слушателей и освещали дело так просто и вместе с тем так ярко, как ни одно другое выражение мысли, вы казанное строгою стройностью книжной речи».
Говоря же об общении вне аудитории, то коллеги отмечали простоту, с которой Иван Петрович общался с молодежью.
«Студенты ценили также простоту Ивана Петровича в обращении с ними, ценили отсутствие формализма, они чувствовали, что перед ними увлеченный научным делом страстный работник, а не чиновное лицо в известном ранге, мечтающее о своем величии, и не сухой педант, поставивший чувство призрачного долга бездушного преподавания выше товарищеских отношений к своим ученикам».
Фармаколог Давид Каменский познакомился с Павловым еще будучи студентом. Он сохранил о нем воспоминания как о весьма разговорчивом, жестикулирующем человеке, на лице которого «не были ни тени грусти, как бы плохо ни жилось ему материально».
Тогда семья ученого жила на Малой Дворянской улице (ныне ул. Мичуринская), где одну из комнат снимала ближайшая подруга жены Павлова— Евдокия Прокопович, которая в последствии стала женой Каменского.
Зная, ученого в быту, Давид Абрамовчи писал: «Надо сказать, что Иван Петрович был чрезвычайно застенчивым и скромным, и все его близкие знакомые старались сделать все, от них зависящее, чтобы материально обеспечить его возможно лучше».
Верная Серафима
Самым верным соратником академика Павлова на протяжении его жизни была его супруга Серафима. Они познакомились, когда она еще была слушательницей Педагогических курсов. Она была энергичной и достаточно эмансипированной особой, которая согласилась принять предложение Павлова с условием, что год проработает сельской учительницей.
Стоит отметить, что родители Павлова мечтали о другой жене для своего сына. В их планах было женить своего первенца на девушке с весьма богатым приданым - дочери состоятельного Петербургского чиновника. Однако их сын сам сделал свой выбор.
Чтобы обвенчаться молодые люди направились в Ростов-на-Дону к сестре невесты, чтобы сыграть свадьбу в ее доме. О характере жениха и его материальном состоянии говорит тот факт, что все расходы на свадьбу взяли на себя родственники невесты.
Позже Серафима Васильевна вспоминала: «Оказалось, что Иван Петрович не только не привез денег на свадьбу, но и не позаботился о деньгах на обратный путь в Петербург».
Несколько лет семье приходилось непросто сводить концы с концами. Нередко между супругами даже вспыхивали конфликты на этот счет. В истории сохранился комичный эпизод, произошедший между Иваном Петровичем и его братом Дмитрием, с которым они жили в одной квартире. Как-то они шутливо подначивали друг друга: женатый
высмеивал холостяцкую жизнь, а другой иронизировал над тягостыми семейных уз. В этот момент Дмитрий Петрович крикнул собаке: «Принеси туфлю, которой бьет жена Ивана Петровича». На что собака убежала в соседнюю комнату и вскоре торжественно вернулась обратно с туфлей в зубах, что вызвало взрыв хохота среди присутствовавших гостей.
Стоит отметить, что постепенного материальное положение семьи Павлова улучшалось в связи с повышением его должностного ранга. Однако, многие современники отмечают, что блестящие заслуги Ивана Петровича были связаны в том числе с тем, что с ним все эти годы была верная Серафима.
«Давний друг Индии». Как спиритизм привел Елену Рерих в Гималаи 
Философ и русалка. 
От чертежника в «шарашке» до архитектора. Кто создал герб России 
Мастер абсурда. Почему работа в детской литературе привела Хармса к аресту 
Роман за 26 дней. Пять фактов о произведении Федора Достоевского «Игрок»