Эрмитаж. Воскресенье. Полтора километра декораций. Восемьсот с лишним человек массовки замерли на местах. Старт, камера пошла. Так, через несколько минут после петропавловского залпа, начались съемки самого фантастичного проекта отечественного кино. Режиссер Александр Сокуров решил за полтора часа снять полнометражный фильм "Русский ковчег": одним планом, не выключая камеры. Об этом еще много напишут и расскажут, пока - обрывки впечатлений участника события...
Идея и техника
Главный герой-человек - французский посланник маркиз Астольф де Кюстин, который, побывав в Петербурге в 1839 году, оставил весьма едкий рассказ о николаевской России. Маркиз, актер Сергей Дрейден, проносится через залы Эрмитажа, который не музей и дворец, а сама российская история - тот самый "Русский ковчег", оживший центральный персонаж. Минуя залы, Кюстин минует эпохи, прорезая время от Петра I до сегодняшнего дня.
- Смысл этой съемки - единство жизни и дыхания. Эрмитаж - это ковчег, в нем всегда можно спастись, когда совсем плохо. Если вдруг не станет Эрмитажа - не будет и Петербурга, - делился уже после съемок режиссер.
За кадром главных героев тоже двое. Первый, конечно, Сокуров, творец и вдохновитель. Второй - немецкий оператор Тильман Бюттнер. Его задача пробежать вместе с Кюстином извилистый путь по эрмитажным залам, неся на себе амуницию в полсотни килограммов. Уникальная новейшая камера Sony High Definition (35 кг) крепится на нем с помощью специальной системы стэдикам (9 кг), обеспечивающей плавность движения, за спиной еще устройство для записи изображения на жесткий диск, да плюс аккумуляторы:
На старт
Суббота. Общий сбор массовки назначен в полночь, но все слишком дисциплинированны, потому приходят уже к десяти вечера. Организуются очереди в костюмерные, устроенные в эрмитажном гардеробе. Пятьдесят гримеров работают не покладая рук. Каждому статисту сшит исторически выверенный до мелочей костюм, всем надо сделать прическу, наложить грим. Актрисы блистают дорогими украшениями. "Прежде на балах дамы часто теряли свои бриллианты, - наставлял Сокуров, - у нас это невозможно, потом не расплатимся". Ближе к утру костюмеры чуть не рыдают от огорчения - 25 актеров массовки так и не пришли, 25 костюмов, на которые потрачено столько сил, могут остаться невостребованными.
Одетых и нагримированных персонажей расставляют по залам и эпохам. Команде помощников режиссера строго наказано - людей держать, с мест не отпускать. Но все живые люди, ждать часами на одном месте нет никаких сил. Возле Иорданской лестницы - полный сюр: горожанин эпохи Петра I играет в шахматы с сановником времен Николая I, над которым склонился паренек из блокадного Ленинграда, в валенках и ватнике.
Екатерина Великая, актриса Мария Кузнецова, стоит у портрета императрицы, портрет превращается в зеркало, сходство уникальное. Жаль, здесь не висит знаменитый портрет Натальи Николаевны Гончаровой (тот, что с пером) - актриса одно лицо с женой поэта.
В Гербовом зале сотрудниками Эрмитажа с величайшей осторожностью были расставлены сервизы из музейных запасников. К посуде никто не должен приближаться - приходится отгонять артистов, которые прямо-таки норовят присесть за стол.
"Перед съемкой нам нужно смочить водой ладонь" - требуют "николаевские" лакеи, изображающие в зале подготовку к обеду. Трое из них не актеры, а профессиональные официанты: кто же еще сможет элегантно пронести на ладони, облаченной в шелковую перчатку, поднос с десятками бокалов. А влажная рука нужна, чтобы поднос не скользил.
В Георгиевском народ лежит вповалку. Одетые в бальные платья дамы в томительном ожидании опускаются прямо на паркет. Но заснуть не могут - голову не наклонить, помнется сложная высокая прическа. Они с завистью смотрят на прикорнувших на музейных банкетках мужчин. На Советской лестнице роскошные пирамиды роз невероятных расцветок. "Искусственные, реквизит", - думаю наивно. Проходящий мимо Кюстин-Дрейден предлагает мне вдохнуть их аромат - они настоящие. Цветы, аккуратные лавровые деревца в кадках, пальмы, взятые напрокат из оранжерей, хвойные гирлянды, отсутствие привычных табличек и заграждений превратили строгий Эрмитаж в жилой и уютный дом.
Светает. К 10 утра приезжает Гергиев, начинается репетиция оркестра и танцующих. Все заняли свои места, кажется, можно начинать. Дело за оператором - чтобы выдержать гонку с аппаратурой на плечах, он должен сделать комплекс физических упражнений, пройти сеанс массажа: Минул полдень, в рации зашуршало - поехали.
Гонка на одном дыхании...
- Прошли зал Ван Дейка, нет, стоп, не прошли: все, приближаемся к дверям: через секунду будем в зале Рубенса: - с момента начала съемки по всем рациям слышно, куда и как перемещается операторская группа.
Темп бешеный. Вот Екатерина величественно покидает Эрмитажный театр, где только что смотрела спектакль. Едва отвернулась камера, она уже стремится к костюмерам и гримерам, те работают со скоростью механиков "Формулы-1". Через несколько минут новая встреча камеры с императрицей в "зале с павлином", одинокая и постаревшая Екатерина, опираясь на палочку, выходит в заснеженный Висячий сад.
Бывший директор Эрмитажа академик Орбели руководит реставрационными работами, не прекращавшимися в блокаду. Как только его закончили снимать, он бежит в Петровский зал. Там встреча трех директоров: Орбели, отца и сына Пиотровских (последний играет сам себя). Кюстин врывается в Гербовый зал, лакеи, накрывающие на стол, отгоняют его, он приближается к дверям Петровского. С другой стороны я жду по рации команды, чтобы распахнуть двери в ту секунду, когда камера на миг отводится в сторону. "Дверь!" - кричат из операторской группы. Распахиваю и прячусь за ней: камера охватывает практически весь зал, больше укрыться негде.
Незадолго до этого в Георгиевском зале Николай I должен принимать персидских послов. Но тут ЧП: одной даме стало плохо, она оседает на пол. Служебные коридоры вдоль залов задрапированы черной тканью. Бесчувственную женщину помещают за драпировку, уже слышно по рации приближение группы, впереди несутся врач и медсестра - их прячут туда же под полог. Действует установка - что бы ни случилось, съемка должна продолжаться. Камера все ближе. Гренадеры встают навытяжку. Все богатыри, высокого роста, плечисты, как на подбор. Их специально подбирали из питерских курсантов. Операторская группа уходит, часть светской массовки мчится по переходам в Николаевский зал на бал, гренадеры в Фельдмаршальский, где по-военному четко демонстрируют экзерсисы с оружием и перестроения.
Уже близится финал, наконец, Кюстин попадает на бал. Здесь, под музыку, исполняемую оркестром Мариинки, которым дирижирует Валерий Гергиев, кружатся пары. Заканчивается марафон опять на улице, Кюстин выбегает на мороз - перед ним Нева, Петропавловка:
"Оставайтесь на своих местах, возможно, будет дубль", - кричу направившемуся к дверям генералу. "Сударыня, о чем вы, - отвечает он, не выходя из роли, - маэстро (Гергиев то есть. - Ю. Д.) изволил отбыть, дублей не будет: Кончено".
...На Иорданской лестнице нежно благоухают цветы, статский советник прикорнул на диванчике под надписью "Контроль". Съемки окончены - история продолжается:
P.S. Вероятно, режиссер и его фильм попадут в Книгу Гиннесса, автор же этих строк установил собственный рекорд. 27 часов без сна. Пустяки, конечно, по сравнению с теми, кто почти не спал все месяцы подготовки к съемке.
От перьев до метеоритов