Игорь Страхов - пожалуй, самый популярный ведущий петербургских "Вестей". На конкурсе "Тэфи-Регион" он вошел в тройку лидеров в номинации "Ведущий информационной программы". Кстати, этот конкурс был очень удачным для "РТР-Петербург": телекомпания получила две премии и в пяти номинациях вышла в финал.
Чтоб не бегали глаза
- В советское время новости читали дикторы:
- Сейчас в новостях нужны стали журналисты. Хотя мы даже скорее редакторы - больше правим тексты, чем пишем. Дикторов вытеснили, потому что кроме правильной речи нужно было что-то живое, доверительная интонация. Дикторы были слишком официальны, читали по бумажке. Суфлеров ("бегущей строки" с подсказкой) в те времена не было. Ну а к нам, ведущим, часто бывают речевые претензии: из-за шипящих, свистящих, например. В театральный институт не взяли бы (смеется).
- Без суфлера никак?
- Семь-восемь страниц текста, дописанного за пять минут до эфира, выучить нереально. Суфлер нужен и для того, чтобы сэкономить время. Выпуск короткий, информации много, бумажками шуршать некогда. Буковки в суфлере можно регулировать, я прошу покрупнее, потому что тогда глаза не бегают и меньше устают. Мы могли бы импровизировать, может и выпуск был бы интереснее, но занимал бы вместо 15 минут полчаса. И динамика пропала бы. Вот сейчас энтэвэшники делают "Страну и мир" в разговорном жанре. Это другой формат. У нас так мало времени, что иногда зрители жалуются, мол очень быстро говорят ведущие. А вот специалисты считают, что темп новостей - языковая норма. Если иностранец полностью понимает, значит, в совершенстве владеет языком.
Новости помогают
- Зритель не видит особой разницы между новостями каналов. В чем "фишка" "Вестей"?
- Мы, телевизионщики, разницу видим. Про профессиональный уровень я говорить не буду. А вот про подходы, если условно (не хочу ярлыков вешать), то НТВ в Петербурге - телевидение, которое рассказывает о городе и о себе; ТРК - тоже о городе, но на него сильно влияют городские чиновники; РТР, несмотря на то что это государственный канал, и о себе рассказывает, и о городе, и о простых людях и их проблемах, и при этом умудряется говорить больше, чем многим чиновникам хотелось бы, и городским, и федеральным. Я все-таки считаю, что наша критика конструктивна. Главное в новостях - баланс официального и человеческого, чтобы было интересно.
- Правда, что сюжеты помогают решать проблемы?
- Да. Я на ТВ работать начинал во времена "Телекурьера", тогда телевидение реально помогало людям. Потом несколько лет все было безнадежно и бессмысленно. Но теперь, похоже, улучшается. Вот одна история. Военный врач Олег Шульга, 34 года парню, много лет парализован, жизнь поддерживает аппарат искусственного дыхания, который постоянно барахлит. Но при этом человек работает, переводит с английского медицинские книги. Признаюсь, я когда в эфире этот материал объявлял - не верил, что будет конкретная польза. Ну, расскажем, и все забудут. Первый звонок был буквально сразу после сюжета, во время выпуска. В итоге новый аппарат помог купить руководитель известной стоматологической фирмы. А Олегу потом звонили самые разные люди, от бизнесменов до пенсионеров, кто-то подарил диван, кто-то стиральную машину, посуду, одна пожилая женщина предлагала 200 рублей, сэкономленных с пенсии.
Не умею копить
- Почему вы выбрали тележурналистику?
- Началось случайно, со студенческой экскурсии по телецентру, а продолжилось работой в молодежной редакции. Информацию, признаться, сначала не любил. Но теперь считаю краткие формы более сложными, а потому интересными. Можно час рассказывать о чем-то и ничего толком не объяснить, только запутать зрителя. А можно одним информационным сюжетом сказать все то же самое, но более доступно и убедительно. Конечно, это вопрос мастерства и таланта.
- На улицах вас узнают?
- На улице, в метро - редко. Слишком большой контраст между экранным имиджем и реальным обликом (это точно! - К.П.). И прическа не та, что в телевизоре, и официальных пиджака-галстука нет. Но если захожу, например, в кафе или магазин - часто люди, присмотревшись, подходят: "Смотрим, знаем". Звездной болезнью не страдаю, хотя приятно: раз меня узнают - значит, наши новости смотрят. Иногда благодарят за сюжеты.
- А почему в метро ездите, а не на машине?
- Не умею копить (смеется). Все как-то быстро уходит после зарплаты. Так что приобрести хорошую машину, которая могла бы выдержать петербургские дороги, вряд ли в ближайшее время смогу. Джип пока не по карману, а подержанная машина у меня уже была, удовольствия не доставляла.
Мистика?
- Бывают в эфире непредвиденные ситуации?
- Конечно. Но зрители обычно ничего не замечают. Есть одна почти мистическая история. Я ее, правда, уже как-то рассказывал. Когда "Курск" погиб, мы показали любительскую видеозапись, сделанную на подлодке одним из офицеров. Он снимал для жены, объяснял, что будет в случае нештатной ситуации. А ведь он говорил это фактически перед смертью. У меня слезы были на глазах, сдержаться не мог. В эфире фрагмент шел без комментариев, а после него режиссер должен был уйти в так называемое затемнение, то есть черный фон, а потом продолжить выпуск. И вот затемнение. Секунда, две, три: десять: и все тот же черный экран! Я в наушник слышу, что в аппаратной люди в панике - режиссерский пульт не реагирует на команды. В итоге почти полминуты зрители видели на экранах только темноту. Для телевидения это немыслимо. А на следующий день мне говорили: "Сильно было задумано, эмоционально!" Можно назвать это техническим браком, а можно считать чем-то сверхъестественным - не знаю: Телевидение - штука циничная, в борьбе за зрителя журналисты готовы на многое, но с такими вещами лучше не шутить.
Евгений Гришковец: «Мне стыдно каждый день» 
«Закрыть тему, но не канал». Блогеры - о скандале вокруг опроса на «Дожде»