Продолжение. Начало в NN 24-28, 30, 32, 34, 36-52 2002 г.; 5, 8, 10, 15-16 2003 г.
Считается, что у Есенина было огромное количество женщин. Уж не миф ли это? Было огромное число стихов о любви, а это не одно и то же! Писатель Эмиль Кроткий вспоминал: "Женщин триста у меня поди было? - спросил его как-то Есенин и засмеялся. Кроткий не поверил. - Ну, тридцать", - резко сбавил Есенин. "И тридцати не было", - сказал Кроткий. "Ну, - помолчал Есенин, - десять?" - "На этом, - пишет Кроткий, - и помирились"...
Травинка на истоптанных городских камнях, Есенин искал в женщинах чистоты. В 18 лет написал своей девушке Мане Бальзамовой: "Жизнь - глупая штука. Хаос разврата... Но есть непорочные, чистые, как бледные огни догорающего заката". А в 21 год привел женой в этот дом (Литейный, 33) именно такую: красивую, смешливую, с двумя косами. Любил ее жутко. Но она оказалась не девушкой, хотя сказала, что он у нее первый. Этого "по-мужицки, - скажет его друг, - по темной крови" простить не смог, хотя у них будет двое детей. И любя, он станет ненавидеть ее...
В этот дом, кстати, чуть не нагрянет и главный морской начальник советской России Федор Раскольников. Его позовет к Есенину поэт Рюрик Ивнев. "С томной манерностью, играя лорнетом, предложил поехать к Есенину, - вспоминал Раскольников. - Он живет недалеко"... Хорошо, что визит не состоялся. И знаете почему? Потому что женой главвоенмора была Лариса Рейснер; три года назад Есенин был влюблен в нее и даже звал замуж. Величал ее тогда, утонченную поэтессу, "ланью", а себя "златогривым жеребенком", и однажды признался, что глаза ее, "как удар молнии, раскололи его душу". Лариса рассмеялась: "Есенин, зачем вы врете, эх, вы!.." - "Вот те крест, не вру!" - задохнулся он. "А я в крест-то как раз и не верю", - ответила будущая героиня революции. Потом, после вечера в Тенишевском, где Лариса бешено хлопала не вполне приличным частушкам его, поэт догонит ее на улице и, на волне успеха, бухнет: "Я вас люблю, лапочка! Мы поженимся". Тут-то она и хлестнет поэта по-городскому, насмешливо: "В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань"...
Вообще, Есенин редко брал верный тон с женщинами. То был фамильярен, то слишком почтителен, то непростительно груб. Но, может, отсюда и идут его пленительные стихи о любви? Ведь в этом, считается, доме напишет: "Любимая, меня вы не любили, не знали вы, что в сонмище людском я был..." Дальше, извините, беспечный "жеребенок" назовет себя, увы, загнанной "лошадью". И загнанность его будет только расти. Как и ссоры с женой, с Зинаидой Райх, любовью и ненавистью его. Преувеличил стих одно - что она не любила. Да помани он пальцем, не просто ушла бы от нового мужа, кинулась бы "без: плаща и без зонтика в дождь и в град".
А знаете, где он, как пишет дочь поэта - "громким шепотом", позвал Зинаиду замуж? Посреди Белого моря, на пароходе... А встретились здесь (Галерная, 27), где была эсеровская газета "Дело народа". Тут Есенин, вновь "почти революционер", с поэтом Ганиным и увидел девушку, "мягким движением кутавшуюся в теплый платок", которая была не просто секретарем-машинисткой - работала по убеждению, являлась членом партии. Очень она и ее подруга, Мина Свирская, смеялись тогда, что под двумя поэтами, ночевавшими здесь ввиду бездомности, разъезжались золоченные стулья дворца... А однажды Есенин, влетев в редакцию, крикнул: "Едемте на Соловки. Мы с Алешей едем". Мина отказалась, а Райх вскочила, захлопала в ладоши и побежала отпрашиваться. Выяснилось, правда, что у поэтов была лишь идея, деньги на поездку дала из какой-то "заветной суммы" как раз Зинаида. Зато, вернувшись, визируя какую-то бумагу, украдкой показала подруге подпись: "Райх-Есенина". "Нас с Сергеем на Соловках попик обвенчал"... Не на Соловках - в Кирико-Улитовской церкви Вологодского уезда. "Выхожу замуж, - телеграфировала отцу Зина. - Вышли сто". На эти деньги нарядили невесту, купили кольца. На цветы денег не хватило, Есенин нарвал букет по пути в церковь. А Алексей Ганин стал шафером...
На Литейном, где у поэта было две комнаты на втором этаже, стал он истым "избяным хозяином". Его тешили слова: "У меня есть жена". У стола обеденного близ печки (сохранившейся кстати!) командовал: "Ну, Зинаида, что ты его не кормишь?" и "Почему самовар не готов?" Здесь молодые, поссорившись, выкинули как-то в окно золотые кольца и тут же кубарем скатились искать их в темноте. Наконец, здесь встретил Есенин 23-ю осень и, когда гости выпили, увел вдруг Мину в соседнюю комнату. Там написал стих, посвященный ей: "Я вижу сонмы ликов И смех их за вином, Но журавлиных криков Не слышу за окном". Почему посвятил, не знала и Мина, но за окнами этой квартиры журавли и впрямь не кричали...
Райх выйдет потом замуж за Мейерхольда. "Если поженимся, сердиться не будешь?" - спрашивал поэта режиссер. Есенин, ломаясь, кланялся в ноги: "Сделай милость. По гроб... благодарен буду". А ведь именно у гроба его Райх, говорят, и крикнет: "Сережа! Ведь никто ничего не знает". Да и убьют ее в 39-м (зверски - 17 ножевых ран, ни одной в сердце) не из-за ареста Мейерхольда, как считалось, из-за боязни, что много знает. Ведь в сумасшедшем письме Сталину, да еще в 37-м, она дерзко потребует: "Правду наружу о смерти Есенина"... Вместо правды получила, увы, ножи.
...Есенин же вновь отправится за славой. Теперь в Москву, в новую столицу. И чтоб слава была не меньшей, чем у Шаляпина... Он как-то увидит пожар и отметит: многие смотрели не на огонь, а на высокого и отлично одетого человека: "Шаляпин! Шаляпин!.." - неслось со всех сторон. Тогда Есенин и скажет с надрывом: "Вот какую славу надо иметь! Чтобы смотрели не на пожар, а на тебя"... Он еще вернется в Петроград в ореоле именно такой славы. Но чем заплатит за нее - об этом у другого дома поэта.
(Продолжение следует)
Пластическая хирургия по-знахарски