В рамках проекта "Цвет нации: между черным и белым" мы не раз приводили мнения самых разных людей об угрозе неофашизма в России. Однако данной проблемой обеспокоены не только политики, правозащитники, журналисты, деятели культуры, но и экономисты. По мнению бизнес-консультанта, преподавателя экономики и маркетинга ряда петербургских вузов Дмитрия ПРОКОФЬЕВА, сегодняшнее положение дел в российской экономике слишком напоминает происходившее в экономике нацистской Германии 30-х годов прошлого века.
Экономической программе нацистов было трудно возразить
- Сейчас в нашей стране все больше говорят о "коричневой" угрозе. Известно, что в Германии нацисты пришли к власти законным путем. Вряд ли бы это у них получилось без четкой экономической программы и поддержки со стороны бизнеса?
- Гитлеру в этом смысле действительно повезло. Экономическая программа нацистов позволила им предстать перед обществом без оспариваний. Она выражала интересы практически всех слоев общества. Гитлер говорил, что нужно восстановить немецкую армию и военную мощь, - для крупных промышленников это означало, что государство обеспечит им военный заказ. Гитлер говорил о жизненном пространстве и новых территориях - значит, государство гарантирует рынки сбыта и защитит внутренний рынок от проникновения конкуренции. Гитлер говорил, что поддержит мелкого собственника, - значит, они могут не бояться давления со стороны крупных. Вместо профсоюзов, раздражавших промышленников, Гитлер предложил идею "единого трудового фронта". Если на пике кризиса, в 1932 году, треть работоспособного населения болталась без дела, то в течение трех лет их всех "трудоустроили". Экономическая программа нацизма в экономике - это фактически центризм, попытка найти платформу, на которой бы сошлись бизнес и общество.
Истоки проблем, которые привели Германию к нацизму, следует искать в промышленном росте XIX века. Такой глобальной экономической революции человечество не знало ни до, ни после. Каждая страна искала свой ответ на вопрос, как приспособить общество к этим изменениям. Германия ответила нацизмом. Сейчас Россия находится в похожей ситуации в плане экономических изменений, быстрого экономического роста и общества, которое не знает, чего оно хочет.
- Экономического роста, но не роста благосостояния населения.
- Да, это далеко не синонимы. Гитлеровцы как раз пытались дать ответ, как добиться благосостояния общества в условиях экономической модернизации. Кайзеровская Германия была первой страной в Европе, которая построила систему социальных гарантий. Сейчас они могут показаться смешными, но тем не менее они давали определенную степень защиты наемному работнику. И наши люди привыкли к тому, что государство должно обеспечивать им определенные гарантии. А чтобы сделать это, государству легче всего взять деньги у олигархов. Сейчас у нас принято говорить о социальной ответственности бизнеса:
- А некоторые говорят проще: "Делиться надо".
- Кстати, у Гитлера по этому же поводу была эффектная фраза: "Зачем национализировать производство? Надо национализировать людей!" Если крупный собственник действует в интересах общества - прекрасно. Если нет, государство не только может, но даже обязано предпринять меры, чтобы он действовал в интересах обществах. На практике в Германии это вылилось в очень жесткую регламентацию экономической деятельности.
- У нас принято считать: если крупный собственник - значит, нечестно нажил свой капитал.
- Ну, это не только у нас. Богатых нигде не любили, везде считалось, что обогащение - признак нечестности. И нацисты говорили, что свобода, которую дала Веймарская республика, для одних обернулась прибылями и достатком, для других - нищетой. Государство рассчитывало, что, поставив под контроль крупную частную собственность и заставив ее действовать в своих интересах, оно сможет управлять ею более эффективно - нечто похожее наблюдается и у нас.
- Что было бы с экономикой нацистского режима, если бы он существовал дольше, если бы не война, Нюрнберг?
- Никто не знает. Гитлер пытался предложить модель смешанной экономики. Сейчас много людей, которые были бы готовы увлечься этой идеей. Они надеются, что на этот раз все будет "культурненько". Но все забывают, чем кончилось правление национал-социалистов. Гитлер не обещал немцам того, что они в итоге получили, не говорил о том, что Германия вступит в войну и будет обращена в руины. Немцам тоже поначалу казалось, что все будет "прилично". Но произошла "ариезация" собственности. И сейчас у наших радикалов полно лозунгов и порывов подобного типа: конфисковать собственность и ресурсы у национальных меньшинств и перераспределить ее в пользу русских.
- Что еще общего вы видите в позиции наших радикалов и нацистов?
- В свое время Гитлер сделал очень точный политический ход. Когда он начал "идти во власть", действующий рейхспрезидент Германии Гинденбург был безусловным национальным героем, обладающим, как сказали бы сегодня, колоссальным рейтингом и электоральным ресурсом. И Гитлер не выступал против него. Он был против правительства. Подобное происходит сейчас в России, в отличие от ситуации 90-х годов: тогда все критиковали в первую очередь президента. Если сейчас радикалы захотят прийти к власти, им нужно исключить любую критику в адрес первого лица государства, сосредоточившись на критике министров.
Что интересно, правительство, которое сформировали нацисты после своей победы на выборах, не было прогитлеровским. Гитлер добился от Гинденбурга назначения на пост канцлера, а Геринг возглавил рейхстаг. И только после этого последовали законы, давшие правительству исключительные полномочия в области экономики сроком на пять лет.
Что немцу радио, то русскому Интернет
- Но ведь сейчас многое в мире изменилось. Если говорить о нашей стране, то нельзя не учитывать, что "железный занавес" рухнул, мы живем в открытом обществе, в веке информационных технологий. Все это явно не способствует распространению нацизма в обществе.
- Вот тут особо обольщаться не следует. В 30-е годы в Германии не было Интернета. Но был радиоприемник. И коэффициент обеспеченности приемниками был самым высоким именно в Германии: они стояли практически в каждом доме. Это было полноценное радио, люди могли слушать всю Европу (а немцы языки знали). Оно было своего рода интерактивным - слушатели звонили на радиостанции, писали письма. Но поразительный факт заключался в том, что немцы настраивались не на ту волну, где вещал Лондон, а на ту, где выступал доктор Геббельс. Радио только способствовало распространению идей нацизма. И посмотрите, как сегодня в русскоязычном Интернете блестяще представлен нацизм! Сколько "патриотических" сайтов! Судя по высказываниям на форумах, видно, что очень много людей живет этим.
И вот еще знаковая параллель. Одна из главных тем, которая волновала немецкую литературу 20-х годов, была связана с "перевоевыванием" Первой мировой войны. Имперские амбиции Германии были оскорблены, и общество, таким образом, рефлексировало. "Пусть мы не победили на фронте, но зато мы победим в книге". Сейчас наши книжные лотки завалены литературой (кстати, вполне доступной по цене), в которой мы "перевоевываем" холодную войну и фантазируем на тему будущих сражений с Западом. Недавно я был на книжном форуме и увидел, что в хитах продаж находятся не только Акунин, Мураками, мемуарная литература и романы о Гарри Поттере, но и, например, книжка о партизанской войне в Москве против американцев. Это фантазии, но какие фантазии! Это означает, что грезы о реванше востребованы. И во всей этой литературе, посвященной деятельности наших спецслужб и армии, указан один враг - США. Точно так же, как в немецкой массовой культуре образ врага представляли союзники, страны, унизившие Германию и заставившие ее выплачивать репарацию.
- Как вы думаете, это некий политический заказ, установка?
- В том-то и дело, что здесь нет никакого заговора. То, что не пользуется спросом, не издается в таких объемах. И это, на мой взгляд, одно из самых опасных сходств сегодняшней России и тогдашней Германии.
Еще одна аналогия. Та ситуация, которая сейчас сложилась у нас с рядом бывших советских республик (Украина, Грузия, страны Балтии), очень напоминает территориальные споры, которые вела Германия после заключения Версальского мира со своими восточноевропейскими соседями. Немцы, которые долгое время были господами, оказались там меньшинством. И это им не давало покоя.
Националисты пока не нашли спонсоров, которые поставили бы на их победу
- Давайте теперь поговорим о различиях, о том, что нас спасает от прихода нацистов к власти.
- Во-первых, демографическая ситуация, а точнее, невысокая рождаемость. Нацистам помогло то, что они имели дело с семьями, где росли по три-четыре ребенка. Можно было отправить сыновей в армию, зная, что кто-то останется в живых. Между прочим, сейчас ни один самый радикальный российский политик не выступает с требованием восстановить тотальный призыв в армию. Говорятся общие слова о восстановлении престижа, о возрождении оборонной мощи, а какими именно средствами, не уточняется.
Во-вторых, ситуация в нашей стране еще не настолько плоха, чтобы люди попытались искать решение своих экономических проблем на улице. Но тем не менее она очень неустойчива. Недавний пример: оказалось, достаточно провести монетизацию льгот, чтобы понять - власть не знает, что делать с толпами стариков на улицах. А если что-то случится, скажем, серьезно подешевеет нефть? Люди расстанутся со своим привычным уровнем жизни, и чем это аукнется, неизвестно. Сейчас отсутствие социальной мобильности компенсируется тем, что мы, экономисты, называем обществом потребления: пусть я не могу сделать карьеру, но зато у меня есть Интернет, автомобиль, пиво, развлечения.
Ну и, наконец, в-третьих. Те крупные собственники, кто в самом начале поставил на нацистов, финансируя их, пошли за ними до конца. В какой-то момент у Гитлера дела шли неважно, он терял голоса, но предприниматели были ему верны. И это оказалось важным для успеха нацизма. У нас же бизнес не готов поставить на какое-либо радикальное политическое движение. Российский капитал предпочитает использовать партии как инструмент диалога с властью. Наши националисты не нашли себе спонсора, который поставил бы на их победу.
- Может быть, потому, что радикальных националистов у нас пока не так много, как в тридцатые годы в Германии?
- Нацисты в Германии не были большинством. Но это было очень активное меньшинство, которое не боялось декларировать свои идеи, отстаивать их, заметьте, парламентскими методами. Их было не так много, но они были готовы пойти до конца.
Общество без «жвачки». Михаил Решетников об агрессии и интеллигентности 
«Перемен хотят, но боятся». Александр Сокуров - о каше в головах и личном поражении 
Переезд в Петербург. Кому противопоказана Северная столица? 
Павел Санаев: «Получать деньги ни за что – безнравственно» 
В поисках утраченных грез