Cырьевой придаток
Россию часто обзывают "сырьевым придатком" развитого мира, то есть живем только на то, что умеем накопать или накачать из матери-земли. При этом традиционно Ленинградская область не входит в список регионов, богатых сырьем. Что у нас есть? Только торф, бокситы, да строительные материалы: камень, песок и глина. Алмазы на Оредеже и уран в Рыбацком - это, конечно, повод для разговоров, но не для промышленной добычи.
Элитная мощенка
Департаментом природных ресурсов по Северо-Западному региону Минприроды РФ в 2002 году была выпущена книжка "Геология и полезные ископаемые Ленинградской области". Не все, что там перечислено, действительно разрабатывается, и не все, что разрабатывается, попало в эту книгу.
Самые наши дорогие камни - это габбро-диабазы. Водятся они только на побережье Онежского озера севернее поселка Вознесенье. Щебнем из этого супертвердого камня посыпают дороги, причем, как правило, не у нас - очень любят эту породу на Западе, в частности, в Германии, а теперь уже и Москва распробовала габбро-диабазы, которые, в отличие от гранита, почти не крошатся. Гранитный щебень - это простецкий материал по сравнению с элитным габбро-диабазовым, не говоря уже о доломитовой щебенке.
Карельские карьеры - а Карелия начинается чуть севернее Вознесенья - вовсю трудятся, щедро отсыпают щебенку заказчикам, у народа есть работа, правда, потихоньку выгрызаются недра, но тут уж что-нибудь одно: либо недра, либо современная цивилизация. А на нашей стороне многие годы царила тишина. Когда-то и у нас за деревней Щелейки пыхтел карьер, причем добывали габбро-диабаз удивительным способом. Порода здесь образует скальную стенку высотой метров сорок. Добытчики подбирались к самому краю обрыва, загоняли в породу металлические клинья и потом откалывали огромные глыбы, которые летели вниз. Там их кололи на более мелкие фрагменты и увозили на пристань, которая была оборудована на мысе Подщелье. Потом надолго добыча прекратилась, и о ней напоминали только полуразрушенная пристань и сама скала: в месте выломов глыб габбро-диабаз покрывался охристой коркой, тогда как от природы он черно-серый. Между прочим, брусчатка для петербургских улиц была как раз диабазовой. В отличие от валунного мощения, она обладала почти ровной поверхностью, и первые автомобилисты на себе быстро поняли разницу между валунами и диабазом.
Скромные воры
Скалы в Щелейках теперь относятся к особо охраняемым природным территориям - то есть дальнейшую добычу габбро-диабаза путем сковыривания стенки вести нельзя. Но карьер в Щелейках снова действует, правда, несколько в другом месте, ближе к шоссе. Еще недавно, летом, администрация Подпорожского района всячески отрицала покупку карьера немецким бизнесом, теперь же отрицать бесполезно: уж очень аккуратно все делается, да и дорогущие "катерпиллеры", которые снуют по карьеру и по "рабочей" дороге на пристань, выдают "немецкие ушки". Но, по опубликованным данным, карьер в Щелейках только разведан, но не разрабатывается.
Ладно, пусть везут к себе в неметчину хороший щебень из габбро-диабаза, раз нашим это не нужно. Главное, чтобы не гадили, лес не рубили, стенку не ломали. А они и не гадят: окрестности карьера выглядят на редкость пристойно. Их дорога на пристань куда богаче штатной дороги из Петрозаводска в Вознесенье - это горбатый, пыльный и страшно разбитый проселок, куда туристы заглядывают только из-за красот деревянных церквей окрестных деревень.
Гранитные карьеры наши как будто все сосчитаны и вполне процветают. Гранит, впрочем, воровать трудно. Его ведь взрывают, чтобы отколоть от массива, а там, где ведутся взрывные работы, охрана обычно налажена прилично. Воровать доломит (и мало отличимый от него на непрофессиональный взгляд известняк) тоже сложно. Там, где он отличается хорошими качествами, как, например, в Путилове, его берут огромными глыбами, которые красть довольно тяжело. А там, где его дробят на щебень, - например, в Елизаветине или во Вруде, - он не стоит того, чтобы воровать. Если гражданину нужно немножко щебня для своих дачных нужд, он вполне может наковырять его в любом брошенном карьере, коих по Ижоре - пруд пруди. Обычно таких "единоличников" никто не трогает. Нам довелось наблюдать, как некий гражданин грузил каменными глыбами свою "Оку" - и она даже не развалилась.
Рекультивация мусором
А вот разворачивать промышленную добычу в брошенном карьере - дело подсудное, ибо недра у нас принадлежат государству, даже недра брошенные. Именно поэтому питерские гончары-частники вынуждены глину воровать, потому что купить ее они не могут: продают только синюю глину, им же нужна красная, а красную никто официально не добывает, во всяком случае, в пределах 150 километров от Питера. На каждом проселке охрану не поставишь, поэтому и глину, и доломит, и песок у нас таскают грузовиками, причем это может быть как добирание старых карьеров, так и отрытие новых, несанкционированных, то есть "бесплатных".
Отдельный разговор - рекультивация старых карьеров. Оставлять после себя лунный ландшафт по закону нельзя, и все карьеровладельцы обязаны поучаствовать в их последующей рекультивации, научные труды написаны об этом. В реальности же дело может обстоять так же, как в старом карьере Елизаветино. Огромная желтая гора видна из поселка и от станции, многие думают, что это какие-то недобытые породы. Нет, это недоделанная рекультивация. То, что сейчас представляет собой гору, надо было раскидать по карьеру ровным слоем, потом туда хоть метр почвы, а там бы дело пошло, можно было бы даже сосенки сажать. А эта слежавшаяся гора из глины и известковой крошки стоит торчком без пользы, пока в остальную часть карьера народ наладился сваливать мусор. Именно мусором "рекультивируют" значительную часть небольших заброшенных карьеров, и остановить этот процесс, похоже, никто не в состоянии.
Вечная жажда. Как жители Ломоносовского района выживают без воды? 
Пленники жажды