Лазарь Маграчёв - известный ленинградский радиожурналист, который в дни блокады передал в эфир около тысячи репортажей. Одно из его воспоминаний - о шикарном банкете, который произошёл в разгар голода, в декабре 1941 года.
Зрелище для богов
В это трудно поверить, но в декабре 1941 года в одной из студий Радиокомитета состоялся банкет. Какие только разносолы не стояли на столе, все вошедшие в студию были ошеломлены!
Посреди красовался стол, накрытый накрахмаленной скатертью. На нём - тарелки и блюдца с ломтиками колбасы, сыра, аккуратно нарезанный хлеб, маслёнки с соответствующим содержанием, сахарницы, наполненные песком, в розетках - печенье к чаю.
У меня, помню, при виде этого изобилия перехватило дыхание, засосало под ложечкой, и я механически ещё туже затянул пояс гимнастёрки. В тот день в булочную, где я отоваривал карточки для всей семьи, с опозданием привезли хлеб, так что с предыдущего вечера у меня маковой росинки во рту не было. А тут такое «зрелище для богов»!
Оно было организовано политуправлением фронта и руководителем Ленинградского радио Виктором Ходоренко. Возникает вопрос: каким образом в декабрьские дни сорок первого могли появиться на столе сыр, колбаса, масло, сахар, печенье? Значит, были запасы? Вовсе нет. Абсолютно ничего не было. И, тем не менее, этот банкет - не плод фантазии, а реальная действительность.
Осенью сорок первого года на одном из участков Ленинградского фронта было захвачено несколько фашистских офицеров. И политуправление решило устроить встречу с пленными в неофициальной обстановке. Разговорить их и получить радиодокумент большого политического значения. В студию привезли двух офицеров Курта Брауна и Людвига Бисмарка. Беседа с ними записывалась через спрятанный под столом микрофон.
Жрёт, сволочь!
Широким жестом попросив гостей к столу, Ходоренко сделал знак нескольким сотрудникам радио занять пустующие стулья. Был подан чай. Гости-немцы оживились и тут же приступили к активному уничтожению всего, что было на столе. А мы смущённо ёрзали на стульях, старались не смотреть на заманчивые блюда и ни к чему не притрагиваться. Людвиг Бисмарк насыпал в чашку ложку сахара. Размешал. Показалось несладко. Опустил ещё полную ложечку. Неторопливо сделал бутерброд из куска хлеба с маслом и колбасой. Смачно его жевал, запивая чайком. Я не выдержал и довольно внятно произнёс: «Жрёт, сволочь…!» Ходоренко бросил на меня укоризненный взгляд, ведь идёт запись, и начал разговор с пленными.
- Каким образом вы оказались в плену?
- Нас заставили поднять руки ваши разведчики, - ответил Браун. - Мы очень боялись, потому что начальство грозило: «Большевики всех пленных расстреливают».
Из беседы выяснилось, что пленные весьма довольны обращением с ними, их кормят и, кажется, вовсе не собираются расстреливать. Обер-лейтенант, с аппетитом уничтожая ломтики сыра, сказал:
- Вы так прекрасно нас угощаете. А нам говорили, что в Петербурге умирают от голода, что люди пожирают друг друга.
И совсем неожиданно злорадно добавил:
- Вы всё равно будете уничтожены! Тихвин в немецких руках, а наши войска - у порога Москвы и войдут туда не сегодня, так завтра!
Этого я выдержать не мог и вышел из студии.
Тихвин наш!
Эту запись отправили на передний край, включили громкоговоритель, и все фашисты услышали, что никто их не собирается расстреливать в плену и что надежда на удушение Ленинграда голодом вряд ли будет исполнена. Лично я считал, что мы должны использовать в войне все средства. Но лучшее - точный снайперский выстрел и меткий пулемётный огонь.
Когда студия опустела, всю посуду убрали, исчезла белоснежная скатерть, а оставшееся угощение тщательно взвесили. В специальном акте было точно указано, сколько и чего именно израсходовано во время беседы с военнопленными. Небольшой остаток продуктов, вплоть до отломанного кем-то кусочка печенья, упаковали. Последовало распоряжение - вернуть всё во фронтовой госпиталь, где лежали тяжелораненые. Вот, оказывается, откуда взялось угощение для этого неожиданного банкета…
Только одна радость примирила меня со всем произошедшим. «Тихвин в наших руках», - злорадствовал обер-лейтенант Браун. А через несколько дней советское Информбюро передало сообщение о том, что наши войска наголову разбили фашистов и заняли Тихвин! Этот город был освобождён 9 декабря 1941 года.
