— МОГУТ ли что-либо сделать художники для родного города? У меня есть на эту тему особое мнение. Как раз в тех случаях, когда художники норовят что-то сделать, мне кажется, лучше бы не надо. Например, весьма уважаемый мною скульптор Каминкер крайне неграмотно уставил своими произведениями мою любимую улицу Правды. Кстати, эта улица, превращенная в пешеходную зону, не только в архитектурном смысле плоха, даже «на прочность» она не выдержала двухлетнего испытания: все стеклянные фонари под ногами разбиты лопатами дворников, деревянные части скамеек отвалились, ни одно дерево не прижилось. Вообще, на примере улицы Правды легко проследить характерную ситуацию, когда город только «прикурил» от нескольких миллионов рублей… Не знаю, кто построил личный особняк, это меня мало беспокоит, но такая непристойная халтура озадачивает: уж если все это чудовищно с точки зрения эстетики, то хотя бы крепко сделано должно быть.
Считаю, что в последние годы все случаи вмешательства художника в городскую среду отрицательные. Иногда встречаются неплохие дизайнерские работы, к примеру, тумбы для афиш. Хотя для урн и скамеек тоже можно было бы получше найти образцы. Была когда-то классическая советская зеленая скамейка, совершенно исчезнувшая из обихода. На ней поколения росли, целовались, пили портвейн, отдыхали, становясь пенсионерами.
Мастерам в центр не пробиться?
— Недавно услышал в телевизоре, что решили приостановить уплотнительную застройку! Спасибо Валентине Ивановне и успеха ей в этом начинании, но в центре уже во все дыры все вбили. Когда на Казанской улице архитектор Рейнберг цинично поставил дом «из стекла», общественность всколыхнулась, но когда сломали фабрику «Северное сияние» на улице Марата, а рядом с ней доходный дом примерно 1870-х годов, никто не ахнул и не заметил. А теперь на его месте уже какая-то хреновина.
Как-то я гостил у друга в Лондоне, так в почтовом ящике нашел листовку: «Протестуем против уплотнительной застройки!». Ну, там уж, действительно, прямо у собора Святого Петра возводят офисное здание.
Есть расхожее мнение, что современная архитектура — это вообще чудовищное явление. А вот тут я бы поспорил, потому что спальные районы эта застройка украшает. Когда я еду на дачу по Охте, мимо Ладожского вокзала, подмечаю разительные изменения: вырастают супермаркеты, многоэтажные дома, не говоря уже о самом замечательном вокзале. Если бы он был возведен на месте Царскосельского, мне бы не понравилось, а на Охте это самое красивое архитектурное сооружение.
Почему- то архитекторы на окраинах строят получше и побойчее. Видимо, хорошим мастерам не добиться права работать в центре.
Впрочем, и в центре есть относительные удачи, к примеру, банк на углу Фонтанки и улицы Ломоносова. Хоть старый дом снесли, но полностью воспроизвели его фасад по Фонтанке, а вдоль улицы выстроили здание со стеклянным фасадом (не Рейнберг ли отличился?). И тут же установили какой-то бездарный бюст — это снова из серии, чтобы художники не трогали Петербург. Лучше бы уж дворники чаще город «трогали»…
Разноцветные окна
— БЫЛА в советское время рубрика: «Если бы директором был я». Так вот, если бы главным художником города был я, в первую очередь настрого запретил бы вставлять в окна белые стеклопакеты. В старом Петербурге, по традиции, окна красили в коричневый, а белые — по традиции — это в городе Париже.
В Петербурге все ставят стеклопакеты, согласно своему эстетическому вкусу, а эстетический вкус большинства, как известно, чудовищен, потому что большинство никогда правым не бывает. Белые окна «на 15 копеек» дешевле, но уродуется вид какого-нибудь прекрасного дома: белые, коричневые, охристые окна, да еще вперемежку идут свои старенькие натуральные, которые кажутся теперь самыми милыми. Если бы директором был я, издал бы указ покрасить окна в «правильный» цвет. Может, это со временем произойдет?
«Херши-кола»!
— ЛЮБАЯ реклама нам всегда активно не нравится, но можно успокаивать себя тем, что она — временный элемент. Когда я разглядываю фотографии Ленинграда с портретами вождей, досками «Лучшие люди района», неоновыми надписями «Наша цель — коммунизм», при всем убожестве этих «украшений» города, меня охватывает ностальгия. Найди я сейчас на помойке портрет какого-нибудь члена Политбюро, я бы притащил его в мастерскую. Все это казалось вечным, а кануло в одну минуту. Или вот разглядываю рекламу 1913 года, какие вывески встречаются! Сегодняшняя реклама не чета этому, и никому не придет в голову ее коллекционировать и фотографировать, но уже через пять лет это все изменится.
Недавно у меня в памяти всплыло слово «херши-кола»! Это был напиток, который продавался в каждом киоске, а сегодня — уже история. Завтра, может быть, Тошиба с Нокией куда-нибудь исчезнут или объединятся.
И еще у меня есть личная мечта: восстановить крест на куполе церкви первой петербургской гимназии на улице Правды — моей 321-й школы. С балкона квартиры я много лет рисовал этот пейзаж, и меня физически раздражает, что там нет креста. Вдруг я сообразил: а не пора ли начать кампанию по восстановлению, у меня же есть телефоны одноклассников. Уж, наверное, не откажется школа принять такой подарок.
О Петербурге же я думаю так: хотя бы по мелочи надо ему помогать. А уж если художник ставит свое произведение — дом ли, скульптуру, — он должен быть тактичным и скромным.
«Хищникам человеческие имена не даем!»