Многие россияне помнят его как основателя в нашей стране Счетной палаты, а также известной политической партии. А петербуржцы — как народного депутата СССР от Ленинграда. Говорили даже, что по популярности он «второй после Собчака», ведь Болдырев зарекомендовал себя как человек прямой, резкий и решительный, не стесняющийся говорить вещи неприятные. В 2001 году он внезапно исчез с публичной политической сцены и появился только сейчас — чтобы поддержать на выборах в Госдуму одну из ведущих политических партий.
Нефть: счастье или горе?
— ЮРИЙ Юрьевич, некоторые ежедневные газеты вышли сегодня с заголовками на первой полосе «Болдырев вернулся». Наверняка многих интересует — чем вы занимались все это время?
— Я из политики никуда не уходил, но был вне партийной политики. Два года потратил на серию книг о феномене рыночной экономики в России. Две из них 8 недель находились в десятке рейтинга по числу продаж. С 2003 года веду колонку в «Литературной газете». А поскольку давно занимаюсь вопросами, связанными с природными ресурсами, то возглавляю одну из структур в Союзе поддержки и развития отечественных сервисных компаний нефтегазового комплекса — работаю на поддержку наших высоких технологий. Это ведь тоже политика.
— Скажите тогда: те природные богатства, что мы имеем, — большое счастье или великая беда для России? Мы и так нация ленивая, а нефтедоллары, падающие с неба, делают нас еще более пассивными.
— Кто против хорошего наследства? Но в XVIII веке его наличие означало, что человек может ничего не делать. Да и вообще работа воспринималась как нечто недостойное. Сейчас все по-другому. На Западе богатые тратят деньги на воспитание и образование детей, которые завоеванные позиции должны суметь удержать. А это в современном мире означает — много работать.
Идея власти, что нефтегазовые деньги у нас «не заработаны» и их надо держать на черный день, — преступная ложь. Покажите, в какой стране доходы заработаны одним поколением?
Все, что мы имеем, — это пот и кровь наших предков. И мы обязаны ресурсы для развития — в той или иной форме — не просто сохранить, а преумножить и передать внукам. Не распродавать их, а вкладывать в научное и технологическое развитие.
Тем более что мы не можем знать истинную цену тому, что имеем. Кто мог подумать 100 или 200 лет назад, что Ямал для нас будет теперь основным источником газа?
Таким образом, дело не в «шальном наследстве», а в том, какие мы. Если — с головой на плечах, то наши недра — огромное счастье. Если же непутевые, слабые, не видящие другого смысла в нефтедолларах, кроме как поесть пожирнее и поспать помягче, то великое нам горе.
— А как вам самому кажется — какие мы?
— Что имеем — того заслуживаем. Потенциально в нас есть и воля, и душа, и сила — но в головах порядка нет. И как легко нас развратила идея, что деньги не пахнут!
…Выступаю как-то перед школьниками, и они задают мне вопросы, в том числе о морали. Приходится признавать, что наше поколение позволило опустить порог нравственности до очень низкого уровня. А вот дальше, говорю я им, все зависит от вас: — сочтете, что этот уровень для вас приемлем? опустите его еще ниже? или же взбунтуетесь против нас, родителей, и скажете — нет, мы хотим жить иначе?
Общество против коррупции
— ЕСЛИ уж мы заговорили о морали: сегодня на всех уровнях признано, что коррупция полностью пронизала общество — с самых низов до верхушки власти. Так, Всероссийский центр общественного мнения, проведя исследования в 46 регионах России, пришел к выводу: каждый второй человек уверяет, что у него есть личный опыт дачи взяток для решения своих проблем. И страшнее всего, что подрастает целое поколение, которое считает коррупцию нормой…
— Вопрос уже не решается просто, в лобовую. Еще классики, Вебер, например, различали капитал производительный, нуждающийся в правилах игры, порядке и демократии, и капитал торгово-посреднический, любящий личную протекцию, коррупцию и так далее. При деградирующей экономике бороться с коррупцией можно, но победить — нет. Вот добьемся в России научно-технологического роста — и само общество, его активные слои востребуют порядок, закон, демократию.
— Как вы считаете, не являются ли в таком случае объявленные Президентом национальные проекты преждевременными? Может, стоило подождать, пока мы созреем: ведь половину средств, как обычно, разворуют…
— В моей кандидатской диссертации по экономике на тему «Финансовый контроль» я привел диаграмму в форме английской буквы U. В ней самые маленькие столбики, подпирающие нижнюю дугу, — это разрекламированные национальные проекты, которые у нас и объявлены приоритетами финансового контроля. А вот на порядок большие деньги — Стабфонд, а также огромные, в 40 раз большие средства — золотовалютные резервы — практически обществу неподконтрольны.
Национальные проекты — это просто стыдно какая робкая попытка показать, что мы хоть что-то можем. А должны — на порядок больше. Да, плохо, если треть этих денег украдут, но еще хуже, если они целиком пропадут. Откуда убеждение, что в промышленности и на стройке воруют больше, чем в чистеньком банковско-финансовом секторе?
А ведь на эти средства сколько мы можем дать работы — не тупой, челночной, а интересной, творческой — выпускникам наших питерских технических вузов? Человеку это нужно. Помните знаменитого американского топ-менеджера, который взялся за автомобиле.строение после того, как его спросили: «Так ты что, всю жизнь собираешься сладкой водичкой торговать?» Если деньги, зря пропадающие сейчас в раздутых фондах и резервах, направить на другие цели, то завтра эти ребята сами востребуют порядок. И завтра чиновники разворуют уже не треть, а, может быть, лишь 10%…
Олимпиада подождала бы…
— Однако мы даже создали рабочую группу по контролю над расходованием бюджетных средств, выделенных на подготовку к Олимпиаде в Сочи. Такого не было ни в одной стране!
— Группа по контролю, конечно, — великое достижение. Только почему именно Сочи? У нас что, нет, например, Горного Алтая — не менее уникального заповедника? И какой регион больше нуждается в федеральной программе развития — цветущий Краснодарский край, в котором и без того перенаселение, или бедный и деградирующий Алтай?
И еще момент. Знаменитая Олимпиада в Сеуле — чем она была для страны? Презентацией Кореи миру: смотрите, у нас достойный уровень образования, культуры, высочайшие технологии, почти нет преступности… Гостей, понятно, возили на корейских автомобилях — машинах своего полного цикла производства. Миру представили нового «тигра». А что покажем ему мы?
Конечно, теперь подставлять ногу своим нельзя, пусть Олимпиада будет в России. Но, по хорошему, надо было вложить деньги в авиа- и судостроение, биотехнологии, в отсталые регионы. А Олимпиада подождала бы и следующего раза.
— Вы активно занимались политикой на стыке эпох: развал страны, приватизация, разворовывание национальных богатств… Сегодня все изменилось, бывшие бандиты стали олигархами, на улицах не стреляют среди бела дня. Как человек, видевший многое, оцените, где сегодня находится наше общество?
— Вряд ли сейчас возможны революции — люди еще генетически помнят кровь и гражданской войны, и 93-го года… Эволюционный же путь долог. Превратить нынешний лишь приукрашенный демократической формой олигархический авторитаризм во что-то цивилизованное — очень непросто.
Вокруг России сжимается кольцо. Мы — ключевой источник природных ресурсов. Именно в этом качестве нас видят все, кто окружает.
И именно потому, что клещи вокруг нас сжимаются, в мозгах верхов происходит пусть медленное, непоследовательное, но все же просветление.
В ритме «Анно Домини» 
Экономика в упадке. Экс-министр финансов Кудрин - о деньгах и знаниях