Десять лет назад, устав биться в закрытые двери и доказывать чиновникам от культуры, что "Дерево" имеет право на существование, театр покинул Питер. Их пригласили в Прагу, и они уехали. Потом жили в Амстердаме, во Флоренции. Сейчас - в Дрездене.
- Антон, три года назад вы ведь приезжали в Питер на фестиваль "Балтийский дом", но почему-то тогда это событие, в отличие от нынешних гастролей, прошло почти незамеченным.
- Это был странный фестиваль, как во сне. Там что-то по сути неправильно: не праздник, не радость от встречи друг с другом, а спортивное состязание: кто кого лучше. Мы привезли тогда спектакль "Юг. Граница", который делали по киносценарию. Почти никто не знал, что "Дерево" здесь, все было как-то элитарно и клубно. А сейчас мы почувствовали, что действительно вернулись. Вернулся "левый" театр, которого, оказывается, ждали. Ажиотаж, даже психоз какой-то! Мы привезли два спектакля: "Всадник" и "Однажды". "Всадник" - один из самых старых наших спектаклей - появился в Праге, когда мы уехали из Ленинграда. Он выражал наше тогдашнее внутреннее состояние, это своеобразный отчет души. А главный герой спектакля "Однажды", маленький человек Аркаша, родился здесь. Когда я работал в труппе Вячеслава Полунина, у меня был такой персонаж - нелепый, с острым красным носом. Все эти годы он жил со мной, взрослел, почему-то тревожил меня, пока я не понял: надо с ним наконец разобраться, рассказать смешную и горькую историю его любви, жизни и смерти. Кстати, критика потом писала, что "Однажды" - единственный в мире клоунский спектакль с полностью рассказанной историей, а не отдельными номерами. Это мое "последнее прости" клоунаде, вибрациям "Лицедеев" и Славы Полунина.
Перед гастролями мы страшно нервничали: все-таки корни "Дерева" отсюда, этот город мне небезразличен, и, конечно, было важно, как примут. Ощущение от зрительного зала - сумасшедшее: такая энергетика, отдача!
- Как вам живется там, в Германии?
- Там легко работать, потому что есть ощущение собственной нужности. Там сказано - сделано. Там не воруют. Там у нас есть помещение с большой сценой и хорошими подсобками, квартиры, менеджмент, офис. Есть помощь государства, потому что работа актера, танцовщика уважается. Даже если не совсем понимают твою идею, серьезно относятся к качеству, к профессии. Это, наверное, главное. У нас уникальный в своем роде статус: мы не являемся немецким театром, мы - свободный русский театр. Базируясь в Дрездене, ездим по разным странам и вольны делать все что хотим. Выбираем гастроли, фестивали. Наш пример - хорошая школа для других свободных немецких театров. У нас даже существует что-то вроде учебного центра, где мы делимся секретами выживания и организации творческой работы с теми, кто пытается создавать нетрадиционные, нестационарные театры. Я разделаю мысль Ежи Гротовского, что будущее - не за гигантскими пыльными труппами, насчитывающими сотни человек, а за маленькими, подвижными группами.
- Как вы подбирали актеров?
- Квинтет, который играет в "Дереве", - это те, кого после года тяжелых тренировок я отобрал из пятидесяти претендентов, желавших работать в театре. Они тренировались по моей собственной системе: упражнения основывались главным образом на идее "прийти к состоянию нуля". Это путь к созданию марионетки, с которой ты можешь делать все что угодно. Это нейтральное состояние, но ни в коем случае не безразличие.
- По какому принципу "Дерево" составляет свой репертуар?
- Я прошу милосердия публики. Не подгоняйте, не требуйте безумного темпа и постоянных премьер. В этом есть некоторая жестокость: то, что внутри, должно вызреть, вырасти... У нас не репертуарный театр. Мы делаем новый спектакль, когда у кого-то из нас родится идея, способная увлечь остальных. Тогда мы начинаем импровизировать, думать, так и возникает новый спектакль.
- Над чем вы сейчас работаете?
- Начали репетировать "Суицид". Это спектакль о религии, о дьявольских зеркалах, которые живут в каждом человеке, о дьявольской силе как мощном и позитивном персонаже. Все образы - метафизические, мы играем силы, а не персонажи. Это философская притча о том, что человек в течение жизни должен меняться. Если этого не происходит, он "затвердевает" и тем самым убивает себя.
У меня есть общие планы со Славой Полуниным: хотим выпустить наконец спектакль "Карнавалы Санкт-Петербурга". Работаю с Михаилом Шемякиным, с которым меня объединяет одинаковое отношение к искусству и ненависть к "совку" (мы из одной тусовки, леваки). Несколько раз вместе делали перфомансы в Венеции, а сейчас Шемякин пригласил меня на роль Дроссельмейера в спектакле "Щелкунчик", который он ставит в Мариинском театре... Когда вернусь с питерских гастролей, хочу смонтировать черно-белый часовой фильм "Юг. Граница". Надеюсь, он будет готов уже в декабре.
«Бесы» революции. Актёр Сергей Курышев о том, как в жизнь входит политика 
Семён Сытник: «Театр стал пищей для глаз» 
«Игра в «Городки». Юрий Стоянов – об Илье Олейникове, театре и новой книге 
Жизнь - беговая дорожка. Константин Райкин о театре и взгляде на профессию