В июне у Александра Дольского был юбилей - 65 лет. Прежде всего он известен как бард, но Дольский еще и поэт (в прошлом году был удостоен Государственной премии по литературе), и живописец, и философ.
Бард
- Что за люди барды? Они в основном дилетанты, хотя те, которые много лет выступают, считаются профессионалами. Но дожить до 60-70 лет - и не научиться толком играть на гитаре! Это простительно только Высоцкому, потому что то, что он делал, было высокохудожественно. Окуджава мог себе позволить играть не виртуозно, и Галич, но в их творчестве есть другое. А большинство сочиняет "музычку" на 3-5 аккордов, но надо же расти. Думаю - хоть это и не скромно, - что под моим влиянием многие авторы стали учиться играть. Я в начале пути был такой компанейский, любил всех. Только когда начал замечать неприязнь, зависть, что у меня публики больше, пластинок больше, я стал от товарищей по цеху отходить. У меня со многими полярная позиция в эстетике, поэзии, музыке.
- А что происходит с бардовским движением?
- Еще в 80-х Окуджава написал в газете "Культура" статью под названием "Авторская песня умерла". Я с ним тогда не согласился, но понял, что он имеет в виду - умер дух бескорыстия. Ну а сейчас все направлено на деньги, угождение публике. В 1998 году, когда я после долгого перерыва приехал на Грушинский фестиваль, журналисты огорошили вопросом: "Как вы относитесь к попсе в авторской песне?" И назвали фамилии. Я ничего плохого сказать не хочу, но на знамени попсовых исполнителей написано слово "успех", а это губит. У Льва Толстого есть определение - "грех опьянения": человек уводит себя от культуры, от веры, живет неправедной жизнью.
Поэт
- Так вы родились под одной звездой с Пушкиным?
- Да, мы с ним Близнецы. Я его полюбил, хотя в юности думал, что Вознесенский и Евтушенко пишут лучше, потому что у них сложные рифмы. Не понимал, что писать просто - гораздо труднее. Когда стал постарше, "Евгений Онегин" меня совершенно в этом убедил. В юности я считал, что все люди талантливы, и кто будет стараться, тот и напишет такие же стихи, как Пушкин. Так что у меня планка завышенная была, так всю жизнь автоматом и продолжается. И еще, что меня спасло - ни с кем из профессиональных поэтов не общался, меня не подавляли, не учили, как писать. А я еще в юности нащупал свой стиль, понял, что школа может испортить, потому что каждый человек слишком своеобразен. У меня задача - создавать гениальные произведения (смех).
- А не было комплекса, что барды - поэты "самодеятельные"?
- Поэты "в законе" нам завидовали. У меня чуть не каждый вечер были концерты, на стадионах выступал, люди записывали песни на магнитофоны и миллионными экземплярами они расходились по стране. И как поэт я получил высокий отзыв от Галича, которого считаю Гомером советского времени.
Было, конечно, ощущение нелегальности, запрещенности, всю жизнь меня только оскорбляли все эти официальные люди, не пускали в Союз писателей. Но вот получил Госпремию за книжку избранной лирики и первый том сонетов. Когда меня вставляют в энциклопедию "100 поэтов ХХ века", для меня это важно.
- Пишете второй том сонетов?
- Я нырнул в свой архив и стал выуживать оттуда бесконечное количество стихов - хорошо, что меня не издавали тогда, а сейчас я уже редактор строгий. Мне замечательно писалось в Форносово, где у нашей семьи был домик и яблоневый сад. Сядешь под дерево, достанешь тетрадку, и ничего больше не надо. Домик сожгли, а до этого нас пять раз обворовывали. Теперь не ездим, и яблони даже не распустились, они же живые, в шоке. А еще в вагоне поезда пишется, ляжешь на полку, включишь лампочку - за ночь два-три, а иной раз и семь сонетов приличных получится.
Семьянин
- Мне даже и друзей не надо, потому что у меня трое сыновей, у каждого есть девушка, и вся эта молодежь - без гнилья, умные, с юмором, с ними интересно. Старший, Александр - врач, учится в ординатуре, у него талант к общению и словотворчеству. Средний, Павел - художник, участвовал в росписи храма Христа Спасителя. Закончил академию с красным дипломом, его учитель - академик Мыльников. На защите кто-то сказал, что со времен Брюллова такой защиты не было. Павел много работает, редко видимся, мне его не хватает. У него в мастерской висят и мои картины - я же самодеятельный мазилка. Младший, Петр, учится в университете на логопеда, от мамы он взял экстрасенсорные способности, у него чутье на людей. Моя супруга Надежда в свое время вдруг обнаружила у себя данные экстрасенса, она может снимать боль, меня лечит. Даже по телефону помогает, она любит общественное служение. Денег за это, конечно, не берет.
Унаследовали ли сыновья мой бардовский талант? Они сочиняют стихи, могут петь, я им сто раз предлагал - давайте создадим единственную интеллигентную группу! Но они слишком деликатны. Младший в четыре года брал гитарку и пел то, о чем в данный момент думал. Женя Клячкин был от него в полном восторге. Петр учился музыке, был даже лауреатом конкурса, но бросил, потому что, выступая, слишком волновался. Я его понимаю - сам такой. На сольных концертах меньше волнуюсь, а на сборных, когда публика "не моя", - очень.
Борис Эйфман: «Лишний человек» был всегда 
Цензура вызывает смех. Чем больше в обществе запретов, тем чаще шутит народ