Нина Николаевна бережно достает из пакета школьную тетрадку и фотографии. Передо мной - редкости, музейные реликвии. Тетрадка по ботанике Коноваловой Нины, ученицы 6-го класса ШРМ N 26. Посмотришь на даты домашних и классных работ - и ахнешь: 29.XI.43, 6.XII.43, 20.XII.43: Нина Николаевна КОНОВАЛОВА была школьницей в блокадном Ленинграде.
В школу!
- Трудно описать чувство, когда я услышала осенью 43-го: открылась школа! Школа, пионерлагерь, хоровой кружок - когда это было?! Не верилось! Хотелось бежать и сесть за парту. Школа дала душевный покой и уверенность, что все в жизни будет прекрасно!
Наша школа рабочей молодежи возникла по-военному быстро: 15 июля 43-го было опубликовано постановление СНК СССР "Об обучении подростков, работающих на предприятиях", а занятия начались 1 октября. Разместили школу в красивом лесу у озера в старинном здании заводоуправления фабрики "Пятилетка". Первая в стране фабрика по производству вискозного шелка во время войны выпускала снаряжение ручных и противотанковых гранат, мин и другую военную продукцию. Учениками ШРМ N 26 стали подростки, работавшие на фабрике и на Охтинском химкомбинате, который обеспечивал Ленфронт порохами, в том числе - для "катюш", еще подростки из подсобного хозяйства.
Придя в школу, увидела, что товарищи по классу мне хорошо знакомы: с Идой Саар мы сидели за одной партой в довоенном 5-м классе, с Наташей Бодосовой и Валей Корниловой жили в одном доме, а с Севой Козминским учились в одном классе и жили рядом. Два брата Петровых работали на химкомбинате, как и я, с июня 1942 года. Другие были знакомы по Пороховым.
Не хватало учителей. Они прибывали к нам или прямо с фронта - как литератор, или из госпиталей - как инвалид-химик. Долго не было физика: В школе светло - электричество было, но холодно, сидели на занятиях в пальто, позднее дали паровое отопление.
Голод
- Да еще и голодно было?
- В семье каждого из нас кто-то умер от голода. И мы еще не оправились от последствий дистрофии страшной зимы 1941-1942 года. К осени 1943 года мы внезапно располнели той нездоровой полнотой, которая до сих пор не нашла медицинского объяснения. Мы уже не опухали, как зимой и весной 42-го, а как-то странно толстели. Я не могла тогда нормально сидеть за партой, потому что мне не хватало места. Сидела с открытой крышкой. Сил еще было мало, ходила я медленно, нездоровое рыхлое тело на каждом шагу просило пощады и отдыха.
Мы занимались в школе четыре раза в неделю. Обедали в столовой на производстве. На первое без выреза талона получали борщ, на второе - кашу с маслом по крупяному талону карточки и дополнительно порцию турнепса или капусты - тоже без выреза талона, как продукты, выращенные в подсобном хозяйстве комбината.
Не у всех подростков были силы сидеть и слушать учителя. Но присутствовать на занятиях мы были обязаны, потому что часть учебного времени входила в наш рабочий день. Семилетнее образование снова стало обязательным. Те, кто работал на тяжелом или вредном производстве, приходили в школу прямо из цеха в спецодежде: в ватниках, в ватных стеганых брюках, в тяжелых резиновых сапогах. Войдя в класс, они сразу ложились на скамьи задних парт и спали. Учительница зоологии Кира Андреевна Царева говорила: "Пусть спят. Надо беречь силы".
Обстрелы
- И обстрелы Ленинграда продолжались?
- Еще какие! Об одном, ужасном, мне напомнила недавно та же Кира Андреевна: Она была единственным биологом на весь Красногвардейский район и учила ребят сразу в шести школах. Мы были ее первыми учениками.
Она ахает: "Помните, был страшный артобстрел? Я шла на урок пешком. У моста на улице Коммуны патруль: "Девушка, куда идете! Там опасно!" Кругом взрывы. Прихожу в школу. Вы сидите в классе, такие беззащитные! А тут прямое попадание, совсем близко от школы:"
И я прекрасно помню тот день. В небе стоял страшный, хорошо знакомый гул - предвестник смерти. Помню чувство беспомощности и обреченности, когда все внутри холодеет и сжимается в комочек. Пол вдруг стал зыбким, мощные стены старинной кладки как-то подозрительно вздрагивали, где-то рядом вылетело стекло - еще секунда, и все рухнет...
Из-за детонации, вызванной обстрелом, взорвался склад бое-припасов на территории фабрики. Погибли 13 человек. Теперь на том месте - мемориальная доска с именами погибших. Так прошел обычный военный день 22 ноября 1943 года.
Но в школе все постепенно налаживалось. Появились географические карты, братья Петровы чертили схемы и рисовали наглядные пособия по ботанике, так как учебников не хватало. Мне было поручено сделать сообщение о муравьях. Оказалось, и муравьи воюют!
Уроки
- Что вы тогда изучали? Какие предметы нравились больше?
- Любили мы славную Киру Андреевну и ее предмет, самый мирный, невоенный. Любили и Марию Степановну Корнееву - математичку, строгую и требовательную, но вместе с тем исключительно доброжелательную. В первые же дни встал вопрос об иностранном языке. Никто не хотел учить немецкий, все просили дать англичанку. Английский - язык союзников! Английский - второй фронт!
Для нас это имело конкретное значение: слово "английский" звучало вкусно и аппетитно, ассоциировалось с американским горохом. Отоварить горохом крупяной талон карточки - великая удача! Крупный матово-желтый горох разбухал в кастрюльке сказочно, его становилось много-много, и был он очень сытным, не то что пшено - пустая крупа. Английский - это свиная тушенка, это шоколад. Его отрубали топориком от ребристого бруска, похожего на рельс. В воинской части по дороге, ведущей в Колтуши, за брусочек шоколада можно было получить целую буханку черного хлеба. Для голодного нет ничего слаще хлеба! И поэтому мы предпочитали английский язык немецкому.
А еще мы очень любили литературу, поэзию. Стихи читались иначе, чем сейчас: "Не пылит дорога, Не дрожат кусты..." Завораживали тишина и покой, которых не было в жизни. Симоновские строки говорили с нами о настоящем. Кто тогда не знал его стихов: "Жди меня, и я вернусь..."?! Это была своеобразная окопная молитва, которая жила в душе каждого солдата, да и солдата ли только? Глагол "ждать" был самым актуальным: мы ждали Победы, мы ждали нормальной мирной жизни, ждали близких и родных, жаждали конца мучений, тишины, покоя, света.
:Но вот закончилась вторая четверть, и наступил великий день снятия блокады 27 января 1944 года! Последний авианалет на Ленинград был 22 января, накануне освобождения города. Конец обстрелам, конец непроглядной тьме. Долой светомаскировку! Началась другая жизнь - под торжественные звуки военных маршей, с салютами в честь освобожденных городов.
Вопросы задавал
«Весь Ленинград голодает». Блокадный дневник 14-летней Капы Вознесенской 
Погиб, как мужчина 
Выбросить из истории? Писатель Николай Прокудин о том, что такое патриотизм